Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas
Шрифт:
— Слегка взъерошено, — подытожила она.
— Парикмахерское Заклинание, — пожал он плечами. — Сама понимаешь, без зеркала немного трудновато…
— Драко! — ахнула она, перебив его. — Ты же, вообще, не должен использовать магию!
Её голос заглушили Звуковые Чары:
— Ночной поезд до Кингс-Кросс — вторая платформа!
Не обращая внимания на её протесты, Драко подхватил её сумку и двинулся к поезду. Рассерженная Гермиона поспешила за ним.
— Тебе же говорили, что можно пользоваться магией только в исключительных ситуациях, — напомнила она ему, когда
— То, как выглядит моя причёска — исключительная ситуация, — он качнулся вслед за ней в купе и захлопнул дверь.
— Да, теперь-то уж точно.
Драко в ответ смерил её тяжёлым взглядом.
— Ну, в том смысле, что ты сейчас похож на панк-рокера.
Он плюхнулся на место у окна.
— Не представляю, о чём ты говоришь.
Гермиона посчитала за благо не просвещать его. Пусть себе живёт безмятежно. Запыхтев, паровоз потащился прочь от станции, и минуло, наверное, минут десять, прежде чем она снова заговорила.
— Тот же самый поезд, каким мы отправились в Имение за Гарри… Помнишь?
Драко не ответил. Гермиона повернулась к нему и с удивлением обнаружила, что он спит, приникнув к окну, подсунув под голову затянутую в перчатку руку и закинув ноги на их сумки.
Собственно, чему тут удивляться. Он же болеет. Да, и устал, конечно же. Стянув с себя шаль — его подарок на Рождество — она укрыла Драко. И тронула его свежеподстриженные волосы. На ощупь они были как пух одуванчика — такие нежные, что буквально льнули к её пальцам. Кончиками пальцев тронула его щёку — и едва не обжёгшись, отдёрнула руку. Юноша весь горел.
С каким-то мрачным юмором она отметила, что не может, не разбудив его, добраться до своей сумки, набитой книгами. А больше ничего подходящего для чтения под руками не было — разве что безумной раскраски выпуск Еженедельника юной ведьмы, валявшийся рядом ней на сиденье. Покорно вздохнув, Гермиона потянулась к журналу. Вообще-то, она терпеть его не могла за переходящее из выпуска в выпуск враньё про Гарри и всякие кошмарные «правдивые» истории про юных ведьмочек, где смаковалась каждая сочная деталь.
«Помогите! Мой брат — оборотень, а это так неудобно», «Вейлы отбили у меня парня!», «Ужасные последствия заклятья по увеличению груди», «Обожаю моего профессора зелий!» (о, нет! — подумала Гермиона), «После зелья я влюбилась в моего заклятого врага».
— Какой жуткий бред, — пробормотала девушка, машинально пролистывая страницы. Вдруг она остановилась, и её губы дрогнули в улыбке. Под гигантской фотографией Оливера Вуда (одетого, приблизительно, в две трети квиддичной формы) красовалась статья: «Десятка самых сексапильных колдунов, не достигших 25 лет». Гермиона мысленно застонала: в прошлом году на месте Вуда был Гарри (он как раз достиг нижней возрастной границы, ему исполнилось
— Подпишешь мне его, Поттер? Если хочешь, можешь написать «Гарри Поттер — бабник».
Гарри, только что красный, в мгновение ока побелел и отрезал:
— Нет.
— Может, «Гарри Поттер — сексуальное божество»? Или «Гарри Поттер — Казанова»? — предложил Драко. — А, как насчет «Гарри Поттер — виновник всех разорванных в Англии трусиков»? — Драко усмехался, не сводя с Гарри глаз. Позади него валились друг на друга от хохота слизеринцы.
— Ты омерзителен, Малфой, — холодно произнёс Гарри. Гермиона опустила свою руку поверх его. Нельзя, чтоб Гарри кинулся на Драко: в полдень важная игра с Равенкло, они, ни в коем случае, не должны её проиграть. — Отвали.
Гермиона подумала, что теперь Гарри бы просто рассмеялся: Драко поделился с ним своей защитной бронёй. Правда, у Гарри высокомерие Драко смягчилось, став безразличием. Жестоким безразличием. Об него можно было разбиться — и Гарри бы даже не заметил этого. У Гермионы мелькнула удивлённая мысль, не жалеет ли Драко, что дал всё это Гарри, что так изменил его…
Но тогда — нет, тогда Гарри не мог просто взять и рассмеяться. Он выхватил журнал у Драко из рук и скомкал его. Ухмылка на губах Драко обернулась плотоядным торжеством.
— Что, собираешься меня ударить? — с восхищением выдохнул он и даже слегка качнулся в сторону Гарри. — Давай-давай, я потом загоню синяки твоим фанаткам из Юной ведьмы: «взгляните — меня коснулся сам Гарри Поттер»…
Гарри взвился на ноги, и Гермиона ещё сильнее вцепилась ему в руку. Гарри качнулся к Малфою так, что их носы едва не соприкоснулись, и заговорил настолько тихо, что его расслышали лишь Гермиона и отшатнувшийся от неожиданности Драко:
— Ты ведь, просто, мечтаешь, чтобы я тебя ударил, правда, Малфой?
Губы Драко дрогнули в улыбочке:
— О чём это ты, Поттер?
— О том, что ты не достоин того, чтобы тебя бить. Да ты даже плевка не достоин. Ты же сам это знаешь.
Лицо Драко окаменело. Сгрудившиеся вокруг него слизеринцы затихли — это происходило ещё тогда, когда они подчинялись всем его словами и послушно следовали за ним. Но Драко промолчал, что было на него совершенно не похоже: он просто стоял и смотрел на Гарри, сжав губы в узкую, горькую линию. В этот миг Макгонагалл, почувствовав неладное, пробилась сквозь толпу и вернула слизеринцев обратно за их стол.