Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas
Шрифт:
Гермиона… Гермиона!!!
— О… — Люциус откровенно веселился, — можно мне? В конце концов, ведь это же я его сделал.
— Отдай, — махнул рукой Вольдеморт, и Рисенн заскользила через комнату к Люциусу; но в миг, когда она проходила мимо Рона, чёрные глаза вонзились к него, будто пытаясь что-то сказать.
— Сам понимаешь… — тихо пробормотала она, — другого пути не было.
Рон в неё плюнул.
Рисенн отшатнулась, её глаза полыхнули… однако, она продолжила свой путь, подойдя к Люциусу.
— О… Надо же, какое лёгкое… Признаться, я и забыл…
— Господин, ваш сын уже одной ногой в могиле, и жизненная сила истекает из Заклятья — так же, как она покидает и его тело.
— Да, действительно, — кивнул Люциус. — Кстати, о жизненной силе… Ты напомнила мне… — он повернулся к Вольдеморту. — Мой Господин, я ни в коей мере не собираюсь торопить вас, однако время идёт. Тот человек, о котором я говорил, — тот, что убил ваших Пожирателей Смерти, — он умирает.
Вольдеморт со сладострастьем в глазах баюкал Чашу.
— Вот и славно. Пусть себе умирает, потом мы скормим его труп упырям в винном погребе.
На лице Люциуса вспыхнуло нетерпение.
— Мой Господин… этот человек… полагаю, он для вас куда важнее, чем горстка покойных Пожирателей…
Вольдеморт перестал ласкать Чашу.
— Он убил моих слуг, — мрачно сообщил он.
— И тем не менее он может стать самым лучшим, самым великим вашим слугой за все времена.
Вольдеморт опустил Чашу, хотя снова начал с вожделением поглаживать её.
— Ну, хорошо. Приведи его.
Люциус кивнул и поднял руку, решительным движение крутнув на пальце тяжёлое кольцо. Точно на три четверти оборота.
— Отравлена? — прищурился Гэбриэл.
Гарри почувствовал, что хватка вампиров ослабела, а сами они о чём-то неприятно зашушукались. Как можно осторожней он нащупал висящий на бедре меч, дивясь, что это за бред вдруг придумал Драко — из всех его идиотских баек это, пожалуй, была самая тупая, глупая и нелепая…
Гэбриэл рассмеялся.
— Какая прелесть. Видишь ли, даже если ты отравлен, на нас это не произведет ровно никакого эффекта, ведь мы же — не люди, коих может убить такой пустяк, как лихорадка, шепоток болезни или же ранение.
— Это яд иного рода, — возразил Драко, — и для вас он тоже смертелен.
Гарри был поражён: не знай он наверняка, как обстоят дела, то и сам оказался введён в заблуждение словами Драко. Он прикинул, успеет ли Драко выскочить на солнечный свет, если его прикрыть и с мечом в руках задержать остальных. Хотя… Их слишком много: десятки красных глаз, поблёскивающих в темноте, — ряд за рядом…
— Мне страшен только солнечный свет, — раздражённо дёргая губой и вновь обнажая клыки, сообщил Гэбриэл. — Ну же, мальчик…
Когтистая
…Стой, где стоишь, Поттер. Просто стой.
…Но, Малфой!
…Гарри, стой там! — заорал Драко, и его мысленный голос зазвенел так громко, что, ошеломлённый, Гарри отшатнулся. В следующий миг он с ужасом увидел, как Габриэл в некой пародии на объятия притянул Драко к себе… приподнял подбородок… склонился…
Клыки вампира погрузились в горло Драко.
Первое, что она осознала, — боль. Второе — вкус крови во рту. Джинни попробовала вздохнуть снова и едва не лишилась чувств от пронзившей её боли. Будто в бок вонзили кинжал.
…Похоже, одно ребро точно сломано. Но где я?
Она лежала на чём-то жёстком, голова чуть выше, ноги поджаты. Колено прострелила боль. Джинни медленно открыла глаза, поморгала. Закрыла. Снова открыла.
Чернота. Не темнота — именно чернота. Ничего не видно, хоть глаз коли.
От ужаса Джинни завопила в голос, попыталась сесть, и в этот миг вокруг неё возникли чьи-то руки: они схватили, вонзились пальцами в плечи.
— Ты жива.
Она не узнала голос во тьме, и ужас, как живое существо, заколотился в её груди.
— Ослепла… — прошептала она сквозь кровь во рту, — я ослепла…
— Нет… — что-то легонько скрипнуло, и, к её огромному облегчению, вокруг посветлело, явив взору то, что изнутри походило на чёрный мраморный короб.
Ни окон, ни дверей…
Склеп без всякого намёка на выход.
— Ты не ослепла. Но я думал, что ты уже умерла.
О, теперь она узнала голос. Вывернувшись из стиснувших её плечи объятий, Джинни развернулась к Тому.
Он, привалившись к одной из чёрных стен, смотрел на неё в упор. Его руки, рубашка, колени, даже волосы — всё пропитала кровь, однако же, похоже, он был не ранен. Джинни с содроганием поняла, что он держал её всё то время, пока она была без сознания. Сразу засосало под ложечкой.
— Пыталась покончить с собой… — даже в тусклом свете Джинни видела синий яд глаз Тома.
Она обтёрла рот рукой. Кровь.
— Пыталась покончить с тобой, — уточнила она.
— И с собой заодно. Вирджиния, я впечатлён, — теперь его голос вился по-змеиному. — Всегда считал тебя слабой и бестолковой. Похоже, я был прав только наполовину.
Том, ты, как всегда, горазд поговорить, — кисло подумала Джинни.
— Что тебе за дело, если я умру? — отрезала она, отодвигаясь от него как можно дальше.