Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas
Шрифт:
— Знаю, — вишнёвые губы леди Стасии изогнулись в усмешке. — Отнюдь — сие не бред, малышка. Можешь мне поверить.
— Так что же это?
— Ты умираешь и страдающее тело кровоточит, прощаясь с жизнью в каждой капле крови. Твой разум ищет мира, ищет гавань и лодку — ту, что в мир иной перенесёт.
— Когда Драко умирал, он видел реку… — вспомнила Джинни.
— Он был убит, — сказала Рисенн. — И видел земли, где обитают неотмщённые иль павшие, что обрели смерть от предательских ударов. А ты сама покончила
Джинни беспомощно покрутила головой.
— Хочешь сказать, будто таким образом мой разум пытается придать моей смерти смысл? При помощь Брюк, полных огня?
Рисенн изучала собственные ногти.
— Найти ответ на это должен каждый. И помни — это только книга, а значит, видишь в ней ты то, что хочешь, находишь только то, что ищешь… И герои все таковы, как ты их представляешь. По гроб в тебя влюблённый милый Драко. Бесстрашная, отчаянная Джинни, готовая бороться за любовь…
Джинни замотала головой так, что рыжие волосы взмыли в воздух:
— Тристан — не Драко!
Стасия опустила руку и снова тонко усмехнулась.
— Но ты всегда мечтала о таком Малфое, разве нет? К тому ж, тебе не суждено его увидеть больше, так почему б не насладиться в миг последний? В конце концов, об этом ты мечтала.
— Но это же… Это же нелепо!.. — возразила Джинни.
— Едва ль желания свои осознаешь ты, — хлыст Стасии рассеянно щёлкал по сапогу, — Сосредоточься, дорогая, и скажи: чего ты жаждешь и о чём мечтаешь? Сладчайший день иль ночь — о чём ты можешь вспомнить?
Змееподобный ритм её голоса почти усыпил Джинни: полуприкрыв глаза, она ответила:
— Да, ночь одна была, но кончилась она совсем не так, как мне того хотелось…
Стасия шагнула вперёд и потрепала её по подбородку.
— Теперь возможно, дорогая, всё.
Едва за Гермионой закрылась дверь, как Вольдеморт развернулся к Червехвосту.
— Последи за Прорицателем, — рявкнул он. — Я не желаю, чтобы он, очнувшись, помчался за девчонкой.
Червехвост крепко-накрепко вцепился в Рона и дёрнул его вверх — юноша только подивился невероятной силе металлической руки: в кожу будто впечатались раскалённые железные полосы.
Окинув задумчивым взглядом Рона, Вольдеморт снова обернулся к Червехвосту.
— Кстати, мальчишку нужно подготовить для ритуала. Нужна его кровь.
Точно, Рисенн же говорила — потребуется его кровь.
Люциус покосился на гриффиндорца со вспыхнувшем интересом.
— Вся кровь? — уточнил он.
— Какая разница, — безразлично пожал плечами Вольдеморт. — Если он будет в зале во время Церемонии, то всё равно умрёт: человек не способен выдержать такой уровень магии. Такая кончина как раз для него — умереть, видя как я обретаю беспредельное могущество.
—
Красные кошачьи глаза Вольдеморта прищурились.
— Заблуждаешься, Прорицатель. В настоящий момент Гарри Поттер пробирается к замку, я чувствую его приближение и видел его в Зеркале, когда он шёл. А он упрям, не находишь? Что ж — теперь недолго осталось.
Как Рон ни пытался сдержаться, он ощутил выражение ужаса, появившееся на его лице:
— Гарри? Идет сюда? Один?
— Нет, не один, если быть точным. С ним сын Люциуса, — сообщил Тёмный Лорд. — Однако он полумёртв, так что вряд ли представляет угрозу, меня это совершенно не беспокоит. Если всё пойдёт тем же темпом, как сейчас, то к сумеркам они как раз прибудут. Аккурат к началу Церемонии, — он улыбнулся, — хотя… если они попадут в тоннели, то могут чуть-чуть и припоздниться: там немало…. немало всяких разных пакостей, — красные глаза запульсировали кровавыми озёрами, а язык скользнул по губам. — Ужасных пакостей.
Какой же из меня Прорицатель, если не способен это увидеть? — в отчаянии подумал Рон. — Гарри… как же я тебя подвёл…
Дверь снова распахнулась, и вошла Рисенн, бледная и спокойная, как демоническая маска. Платье спереди было разорвано, словно кто-то рвал его в приступе отчаяния… Волна тошноты накрыла Рона.
— Дело сделано, — оповестила она. — Девчонка мертва.
— Ты не находишь, что здесь чертовски темно, а, Поттер? Ты не можешь сделать свет поярче?
— Нет. Если в этих тоннелях есть кто-то ещё, я не желаю, чтобы он нас заметил раньше, чем мы его.
— Естественно. Куда как лучше, если он накинется на нас в темноте.
— Я услышу. Расслабься, Малфой. Оцени вид.
— Какой вид? Мы ж с тобой похоронены во глубине румынских руд. Хотя для того, кто вырос в чулане, это наверняка запредельные живописные красоты.
— Это действительно великолепно. Посмотри на эти стены — сталактиты… они будто усеяны драгоценными камнями — красными, синими, зелёными. Мы словно попали в шкатулку с драгоценностями.
— Да ну?
— Что-то у тебя голос больно тосклив. Разве ты не видишь?
— Вижу. Грандиозно. Да, пожалуй, посимпатичней многосущной проститутки.
— Что? Ой. ОЙ! Черт, из-за тебя, придурок, я на сталактит напоролся.
— Можно подумать, это я по борделям мотаюсь.
— Я по ним не мотался, меня туда случайно занесло. Чистой воды совпадение. Я даже не понял, что именно произошло.
— Так-так… Кажется, то же самое бормотал Лонгботтом, когда Миллисент застукала его голым рядом с Пульсирующими Пионами.