Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas
Шрифт:
— Я знаю, Гарри, — тихо сказала Гермиона. — Но Вольдеморт-то мёртв.
Гарри медленно повернулся в её сторону, и она увидела смятение в зелёных глазах.
— Не понимаю… — начал он, но тут позади раздался ещё один голос и появилась ещё одна тонкая фигура.
В чёрном с ног до головы, из дыма вышел Драко:
— Гарри… — он прищурился, промаргиваясь от дыма. — Ты весь в крови, — будто не замечая ни Рона, ни Гермиону, ни собственного отца — никого, кроме
— Не моя, — быстро ответил тот. — Вольдеморта. Ну… в основном.
Последовала длинная пауза.
— Итак, — наконец прервал её Драко, — похоже, я опять пропустил всё самое интересное, — в голосе зазвучало облегчение, но глаза по-прежнему не отрывались от Гарри, отмечая каждую ссадину, синяк и порез. — Рука. Я почувствовал, когда она сломалась. Но сейчас всё уже хорошо?
— Гермиона меня исцелила.
Драко приподнял руку, будто собираясь положить её Гарри на плечо или коснуться руки, лица — чтобы успокоить себя…
— …Драко… — новым, хриплым голосом выговорил Люциус.
Слизеринец с удивлением на лице обернулся, узрев коленопреклонённого отца и стоящего над ним с кинжалом Рона. Так и не опустив руку, Драко замер. Рон увидел — край его века дёрнулся, когда он встретился глазами с отцом.
— Мой мальчик… — повторил Люциус, силясь подняться. — Пожалуйста…
— Да заткнись же, — перебил Гарри. — Он уцелел во взрыве, — пояснил он Драко. — В отличие от Питера.
— Ох… — судя по виду Гермионы, для неё это оказалось новостью. Она посмотрела на Драко: — А Том…?
— Я дал ему по башке. Сейчас он прикован к стене. Джинни сторожит.
— Его сторожит только Джинни? — встревожилась Гермиона. — И больше никто? Ты уверен, что это…
— …хорошая мысль? — выгнув бровь, закончил за неё Драко. — Понятия не имею. Но я в неё верю.
— Хм… Всё же Том — тот ещё хитрец. Я помогу ей, — девушка исчезла в дыму.
— Доверие и ещё раз доверие, — провозгласил Драко, однако в голосе не было и толики веселья. Окинув отца критическим взглядом, он поцокал языком: — Что-то вы какой-то вздрюченный, батюшка. Настолько упали духом из-за окончательного и бесповоротного поражения Вольдеморта?
Люциус взирал на сына со всё нарастающим отчаянием.
— Хвала Господу… — прохрипел он, — хвала Господу, ты цел и невредим…
У Драко снова дёрнулся глаз, но голос остался холоден:
— Как все запущено… Похоже, совсем плохо дело, коли вы опустились до такого рода уловок.
— Никаких уловок: когда умер Тёмный Лорд, разрушились все заклятья, и всё, что он отобрал у своих последователей, вернулось к ним. Всё, — повторил он
Драко резко вздохнул, почти задохнулся, и глаза расширились до невозможных размеров, заняв почти всё лицо — даже Рон испытал прилив жалости от увиденного в их глубинах ужаса.
— Малфой…
Но взмахом руки Драко остановил шагнувшего к нему было Гарри. Они с отцом не отрывали друг от друга взглядов.
— Что ж, пусть будет так, отец, — заговорил слизеринец, и румянец проступил на его щеках, — однако это ни в коей мере не значит, что вы не будете шельмовать и хитрить, оказавшись в безвыходном положении.
— Ты имеешь в виду, что они собираются меня убить, — Люциус покосился на Рона, перевёл взгляд на Гарри и снова уставился на сына.
— Вполне возможно. Теперь мы сможем вместе умереть — согласитесь, удивительно поэтичная развязка для конкретно нашей семейной трагедии. Трагедии в том смысле, что мы оба — члены одной семьи.
Люциус задохнулся:
— Умрём вместе? Но ты… — ужас всколыхнулся в его глазах, грудь разорвал стон: — Яд. Конечно. Боже, что я натворил?! Что я натворил?!
Он ткнулся лицом в ладони. Драко смотрел на него, кривя бескровные губы.
— Не надо, — голос был резким, как кончик бича. — Помните, что сказано в Кодексе Поведения: «Сожаление, как и яркий розовый, Малфоям не к лицу»…
— Драко, — Люциус поднял голову и качнулся вперёд, простирая руки к сыну, — мой сын… кровь и плоть моя…
Драко даже не трепыхнулся — настолько он был потрясён, а вот Гарри кинулся, рычащей от ярости серебристо-чёрной молнией вклинился между отцом и сыном. Раздался шелест обнажаемого меча, и спустя миг острие его уже реяло яркой серебристой стрекозой у груди Люциуса.
— Твоя кровь… — с издевкой повторил Гарри, — это, поди, ДО того, как ты наполнил его вены ядом? Да как смеешь ты с ним разговаривать в таком тоне?! Да что разговаривать — как ты смеешь на него и взгляд-то поднять?!
Люциус в отчаянии замотал головой, и Рон заметил — несколько седых прядей выбились из перевязанного чёрным шнурком хвоста. Там теперь вообще было куда больше седины, чем он мог припомнить.
— Мне не нужно смотреть на Драко, чтобы увидеть его — я вижу его каждый раз, когда смотрюсь в зеркало, он — кровь от крови моей, кость от кости, плоть от плоти. Он сын мой, и у тебя нет никаких прав вставать между нами!
— Ещё как есть! — загрохотал Гарри. — Вы не отец ему! Отцы любят и душой болеют за детей! Мой отец умер, чтобы защитить своего сына, а вы — убили вашего!