Трилогия о королевском убийце
Шрифт:
Ошарашенный, я наконец дошел до покоев Кетриккен. Я остановился на мгновение в коридоре, чтобы немного прийти в себя. Внезапно дверь на противоположной стороне коридора распахнулась, и Регал врезался в меня. Его толчок отбросил меня в сторону, и, прежде чем я пришел в себя, он великодушно улыбнулся:
— Все в порядке, Фитц. Я не ожидаю извинений от осиротевшего человека.
Он стоял в коридоре, оправляя камзол, когда вслед за ним из комнаты, радостно хихикая, вышли какие-то молодые люди. Принц улыбнулся им, а потом наклонился ко мне и спросил тихим, полным злобы голосом:
— И
Оскорбление, нанесенное королеве, привело меня в ярость. Никогда раньше ненависть не охватывала меня с такой внезапностью. Я чувствовал, как она распирает мою грудь и горло. Страшная сила обрушилась на меня; я знал, что моя верхняя губа приподнялась в оскале. Издалека я почувствовал: Что? Что это? Убей его! Убей его! Убей его! Я сделал шаг. Следующий был бы прыжком. Я знал, что мои зубы вонзятся в то место, где горло сходится с плечом.
Но вдруг раздался полный удивления голос:
— Фитц Чивэл?
Голос Молли! Я повернулся к ней. Моя ярость сменилась восторгом оттого, что я ее вижу. Но так же быстро она отвернулась в сторону, сказав:
— Прошу прощения, мой лорд.
И прошла мимо меня. Глаза ее были опущены, она вела себя как служанка.
— Молли! — окликнул я, шагнув вслед за ней.
Она остановилась. Когда она посмотрела на меня, лицо ее ничего не выражало, голос был бесстрастным.
— Сир? У вас какое-то поручение для меня?
— Поручение? — Я огляделся, но коридор был пуст. Я сделал шаг к ней и понизил голос, чтобы только она могла меня слышать: — Нет. Просто я так скучал без тебя! Молли, я…
— Это маловероятно, сир. Прошу вас извинить меня. — Она повернулась — гордо и спокойно — и ушла от меня.
— Что я сделал? — спросил я, сердито пытаясь понять.
На самом деле я не ожидал ответа. Но она остановилась. Ее затянутая в синее спина была прямой, голова под кружевной косынкой высоко поднята. Она не повернулась ко мне, но сказала тихо, обращаясь к коридору:
— Ничего. Вы не сделали ничего, мой лорд. Абсолютно ничего.
— Молли! — возразил я, но она повернула за угол и исчезла.
Я стоял, глядя ей вслед. Через мгновение я понял, что издаю звук — что-то среднее между поскуливанием и рычанием.
Пойдем лучше охотиться.
Может быть. Я обнаружил, что соглашаюсь. Это было бы лучше всего. Пойти охотиться, убивать, есть, спать. И больше ничего не делать.
Почему не сейчас?
На самом деле я не знаю.
Я взял себя в руки и постучал в дверь Кетриккен. Открыла малышка Розмари. Она улыбнулась, и на щеках ее появились ямочки, когда она пригласила меня войти.
— Восковница, — заметил я.
Кетриккен с улыбкой подняла глаза:
— Фитц Чивэл, заходи и садись. Могу я предложить тебе поесть? Вина?
Я стоял и смотрел на нее. Она менялась, как море. Я ощущал ее силу и знал, что королева в ладу с собой. Кетриккен была одета в мягкую серую тунику и гамаши. Ее волосы были убраны в простую прическу. Украшения тоже были простыми — одно ожерелье из зеленых и синих каменных бусинок. Но это была не та женщина, которую я привел в замок несколько дней назад. Та была сердитой, уязвленной и смущенной. Эта Кетриккен была полна спокойствия.
— Моя королева, — неуверенно начал я.
— Кетриккен, — спокойно поправила она меня.
Она двигалась по комнате, расставляя свечки по полкам. В том, что она больше ничего не сказала, был почти вызов.
Я прошел в ее гостиную. Кроме нее и Розмари, здесь больше никого не было. Верити как-то жаловался мне, что покои королевы напоминают казармы. Это не было преувеличением. Простая обстановка, безукоризненная чистота. Тяжелые гобелены и ковры, имевшиеся почти повсюду в Баккипе, здесь отсутствовали. Простые соломенные коврики лежали на полу, в рамах были натянуты пергаменты, расписанные прекрасными цветами и деревьями. Никакого беспорядка не было вовсе. В этой комнате все было закончено и убрано или еще не начато. Это единственный способ описать неподвижность, которую я чувствовал.
Я пришел, обуреваемый противоречивыми чувствами. Теперь я стоял тихий и молчаливый, дыхание мое успокоилось, и сердце перестало бешено колотиться. Один угол комнаты был превращен в альков, отгороженный пергаментной ширмой. Там на полу лежал ковер из зеленой шерсти и стояли низкие мягкие скамейки, какие я видел в горах. Кетриккен поместила зеленую свечу с восковницей за одним из экранов и зажгла ее от огня в очаге. Танцующее пламя свечи за экраном придавало жизненность и тепло нарисованной сцене. Кетриккен обошла вокруг ширмы, села на одну из низких скамеек в алькове и указала на место подле себя:
— Присоединишься ко мне?
Я подошел. Слегка освещенный полог, иллюзия маленькой отдельной комнаты и приятный запах восковницы зачаровали меня. Низкая скамейка, как ни странно, была удобной. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить о цели моего визита.
— Моя королева, я думал, что вам, возможно, захотелось бы научиться играть в некоторые из азартных игр, которые в ходу при дворе. Чтобы вы могли присоединиться к развлечениям остальных.
— Может быть, как-нибудь потом, — сказала она милостиво, — если мы с тобой захотим развлечься и тебе доставит удовольствие учить меня этим играм. Но только по этой причине. Я обнаружила, что старая пословица справедлива. Человек может уходить от самого себя только до тех пор, пока связь не лопнет или не отбросит его назад. Мне повезло. Меня притянуло назад. Я снова вернулась к согласию с собой, Фитц Чивэл. Вот что ты почувствовал сегодня.