Трилогия о королевском убийце
Шрифт:
Во времена их дедов и прадедов островитяне были и торговцами, и пиратами. Набеги устраивали единичные корабли. Подобной пиратской «войны» королевство не знало со времен короля Вайздома. Хотя атаки пиратов случались довольно часто, все же гораздо больше кораблей с Внешних островов приходило к берегам Шести Герцогств для торговли. Всем было известно о кровном родстве аристократических династий королевства с островитянами, и у многих семейств были «троюродные братья и сестры» на островах.
После зверского набега, предшествовавшего нападению на Кузницу, и разграбления самой Кузницы никто уже не говорил
Но один человек, Чейд Фаллстар, личный советник короля Шрюда, решился посетить Внешние острова в эти тяжелые дни. В его записях мы читаем:
«В Шести Герцогствах даже не знали Кебала Робреда. Это имя не смели и произнести на островах. Независимый народ разбросанных и обособленных селений островов никогда не подчинялся ни одному королю. И Кебал Робред не считался там королем. Скорее он был злой силой, как ветер, из-за которого мачты покрываются льдом и корабли за час переворачиваются в море кверху килем. Те несколько встреченных мною человек, которые не боялись говорить, сказали мне, что Кебал обрел силу, подчиняя своей воле отдельных пиратов и пиратские корабли. Забрав их в свои руки, он направил усилия на то, чтобы собрать лучших лоцманов, капитанов и бойцов, которых могли предложить разбросанные селения. Семьи тех, кто отказывался от его предложений, были вырезаны или «перекованы», как мы сейчас стали это называть. Обезумевших, потерявших человеческий облик «перекованных» оставляли жить с родными. Большинство было вынуждено собственными руками убивать членов своих семей. Обычаи островитян очень строги в отношении обязанности главы семьи держать свое семейство в узде. Вести об этом распространялись все дальше, и все меньше людей находили в себе мужество отвечать отказом на предложения Кебала. Некоторые бежали: их большие семьи все равно вырезались. Другие предпочитали самоубийство, но семьи их опять-таки гибли. Это привело к тому, что очень немногие осмеливались открыто не повиноваться Кебалу и его кораблям. Даже неодобрительные разговоры о нем немедленно влекли страшную кару.
Какими бы малыми ни были те крупицы знания, которые я отыскал во время этого визита, они были собраны с огромным трудом. Собирал я и слухи, хотя они попадались так же редко, как черные овцы в белом стаде. Я перечисляю их здесь: островитяне говорят о белом корабле, о корабле, который приходит, чтобы разделять души. Не забирать или уничтожать, а разделять. Шепчутся и о белой женщине, которую даже Кебал Робред боится и почитает. Многие считают, что беды, обрушившиеся на их страну, вызваны продвижением «ледяных китов», то есть ледников. Они всегда скапливались в верхних пределах узких долин островов, но теперь надвигаются быстрее, чем помнит кто-либо из ныне живущих людей. Ледники быстро покрывают скудные пахотные земли островитян и каким-то образом — никто не мог или не хотел объяснить мне, каким именно, — приносят «изменения воды»».
В этот вечер я не без трепета пошел навестить короля.
Я постучал, и Волзед неохотно впустил меня. Король сидел в своем кресле у очага. Шут устроился у его ног, задумчиво глядя в огонь. Король Шрюд поднял глаза, когда я вошел. Я представился, и он тепло приветствовал меня, потом пригласил сесть и рассказать ему, как прошел мой день. При этих словах я бросил на шута быстрый озадаченный взгляд. Он ответил мне горькой улыбкой. Я сел на табуретку напротив шута и стал ждать.
Король Шрюд милостиво посмотрел на меня.
— Ну, парень, хорошо ли ты провел день? Расскажи-ка мне о нем.
— Я провел… тревожный день, мой король.
— Правда? Ну что ж, выпей чашечку моего чая. Он творит чудеса, отлично успокаивает нервы. Шут, налей моему мальчику чашку чая.
— Охотно, мой король. Я выполню ваш приказ даже более охотно, чем наливаю чаю вам.
С удивительной живостью шут вскочил на ноги. На углях в камине стоял пузатый глиняный котелок с чаем. Шут наполнил кружку и протянул мне с пожеланием:
— Осуши ее залпом, как наш король, и ты разделишь его спокойствие.
Я взял кружку из его рук и поднес к губам. Я вдохнул аромат, потом слегка коснулся жидкости кончиком языка. Она пахла теплом и специями и приятно щекотала язык. Я не стал пить и с улыбкой опустил чашку.
— Приятный настой, но разве бутоны птичьей вишни не наркотик? — прямо спросил я у короля.
Он улыбнулся мне:
— Не в таких малых дозах. Волзед заверил меня, что это хорошо для моих нервов и для моего аппетита.
— Да уж, это отлично действует на аппетит, — вмешался шут, — потому что чем больше вы пьете, тем сильнее хотите выпить еще. Пей побыстрей, Фитц, потому что скоро у тебя будет компания. Чем больше ты выпьешь, тем меньшим сможешь поделиться. — Сделав изящный жест, шут махнул рукой по направлению к двери в то самое мгновение, когда она распахнулась, впуская Регала.
— А-а, еще гости, — радостно засмеялся король Шрюд. — До чего веселый вечер! Садись, мой мальчик, садись. Фитц только что рассказал нам, что у него был беспокойный день. Я предложил ему кружку моего чая, чтобы успокоить его.
— Без сомнения, это принесет ему пользу, — вежливо согласился Регал. Он с улыбкой повернулся ко мне: — Беспокойный день, Фитц?
— Нерадостный. Сперва было маленькое недоразумение в конюшнях. Один из людей герцога Рема приходил туда, утверждая, что герцог купил у нас четырех лошадей. Один из них, Утес, племенной жеребец. Я сказал ему, что тут, должно быть, какая-то ошибка, потому что бумаги не были подписаны королем.
— Ах, это. — Король опять засмеялся. — Регалу пришлось снова принести их мне. Я забыл их подписать. Но теперь все улажено, и завтра лошади отправятся в Тилт. Кстати, это хорошие лошади. Я уверен, что герцог Рем будет доволен. Он заключил хорошую сделку.
— Никогда не думал, что увижу, как мы продаем лучших лошадей Оленьего замка, — тихо сказал я, посмотрев на Регала.
— Я тоже. Но поскольку казна в таком состоянии, нам приходится принимать суровые меры. — Он холодно смотрел на меня несколько мгновений. — Овцы и коровы тоже будут проданы. У нас не хватит зерна, чтобы кормить их всю зиму. Лучше продать животных сейчас, чем дожидаться, пока все они передохнут.
Я вышел из себя:
— Почему мы ничего не слышали об этом раньше? Я ничего не знал о плохом урожае. Времена, конечно, тяжелые, но…