Трилогия о королевском убийце
Шрифт:
— Шут захочет поехать с королем, — тихо напомнил я ему.
— Это невозможно, — решительно возразил Чейд. — Его нельзя переодеть. Мы не можем рисковать. И вообще, ему необходимо остаться. Нам понадобится его помощь, чтобы должным образом обставить это исчезновение.
— Не думаю, что он с этим согласится.
— Предоставь шута мне. Я покажу ему, что жизнь его короля зависит от его действий. Должна быть создана «атмосфера», в которой исчезновение короля и королевы не будет рассматриваться… А, ладно. Оставь эту часть работы мне. Я не дам им разбивать стены. У королевы роль не такая уж трудная. Ей надо
— Умеет, и очень хорошо, — заверил я его. Я помолчал. — Ты был у колодца прошлой ночью около полуночи? Там видели Рябого. Некоторые говорят, это знак, что колодец испорчен. Другие видят в этом дурное предзнаменование.
— О? Хорошо. Может быть, и так. — Чейд тихо засмеялся. — Проклятий и предзнаменований они получат, мой мальчик, достаточно, чтобы исчезновение короля и королевы показалось вполне естественным, — он по-мальчишески ухмыльнулся и как будто помолодел на несколько десятков лет. Что-то похожее на прежнюю проказливую искру блеснуло в его зеленых глазах. — Пойди отдохни. И сообщи королеве и Барричу о наших планах. А я поговорю со Шрюдом и с шутом. Больше никому ничего знать не следует, потому что отчасти мы должны довериться судьбе. А в остальном положись на меня.
Его смех, преследовавший меня на лестнице, не принес мне особенного облегчения.
Глава 28
Принц Регал был единственным оставшимся в живых ребенком короля Шрюда и королевы Дизайер. Некоторые говорили, что повивальные бабки никогда не любили королеву и не слишком старались, чтобы ее младенцы выжили. Другие утверждали, что, стараясь облегчить королеве роды, они давали ей слишком много дурманящих трав. Но большинство сходилось на том, что королева слишком увлекалась наркотиками и имела безумную привычку носить у пояса нож лезвием к животу — как всем известно, это дурная примета.
Я не спал. Стоило мне отогнать беспокойство о короле Шрюде, как тут же в моем сознании возникал образ Молли в объятиях другого. Мои мысли метались между ними, свивая гобелен скорби и горести. Я обещал себе, что, как только король Шрюд и Кетриккен окажутся в безопасности, я найду способ отвоевать Молли у того, кто украл ее у меня. Я перевернулся на другой бок и снова уставился в темноту.
Царство ночи все еще было полным, когда я скатился со своей кровати. Я прокрался мимо пустых стойл и спящих животных и бесшумно поднялся по лестнице к Барричу. Он услышал меня и тихо спросил:
— Ты уверен, что тебе не приснился плохой сон?
— Если и приснился, то он продолжался большую часть моей жизни, — ответил я.
— У меня последнее
Мы разговаривали в темноте. Он все еще лежал в постели, а я сидел на полу рядом с ним и говорил тихим шепотом. Я не хотел, чтобы Баррич разводил огонь или зажигал свечи, потому что боялся, что кто-нибудь обратит внимание на такое нарушение его обычного распорядка.
— Чтобы сделать то, о чем просит Чейд, за два дня, нам нужно будет выполнять всю работу безупречно и с первого раза. Я начал с тебя. Ты можешь сделать это?
Он молчал, и я не мог разглядеть его лица.
— Три крепкие лошади, мул и запасы провизии на троих. И чтобы никто ничего не заметил. — Он снова замолчал. — Кроме того, я не могу просто погрузить на лошадей короля и королеву и проехать через ворота Оленьего замка.
— Ты знаешь эту ольховую рощу, где было логово большого лиса? Пусть лошади ждут там. Король и Кетриккен придут туда, — сказал я неохотно и добавил: — Волк отведет их к тебе.
— Неужели они, как и я, должны знать о том, что ты делаешь? — Он был в ужасе от этой мысли.
— Я использую все оружие, которое у меня есть. И я не отношусь к этому так, как ты.
— Сколько времени ты сможешь делить сознание с тем, кто чешется, облизывается, кто впадает в безумие, когда у самок течка, кто не думает ни о чем, кроме следующей порции пищи? А сам не начнешь поступать точно так же? Кем ты будешь тогда?
— Стражником? — предположил я.
Баррич невольно фыркнул.
— Я серьезно, — сказал он через мгновение.
— Я тоже, насчет короля и королевы. Мы должны обдумать, как нам это сделать. Мне уже все равно, чем придется пожертвовать ради них.
— Итак, каким-то образом я должен вывести из замка четырех животных и протащить паланкин, не привлекая ничьего внимания?
Я кивнул в темноте:
— Можешь ты сделать это?
Он неохотно сказал:
— В конюшне остались один или два подручных, которым я доверяю. Это не та услуга, о которой я хотел бы просить кого-нибудь. Я не хочу, чтобы кто-то из-за меня болтался на виселице. Думаю, лучше обставить дело так, что лошадей якобы отправляют вверх по реке. Но мои парни неглупы; я бы не потерпел в конюшнях дураков. Как только король исчезнет, они быстро смекнут, что к чему.
— Выбери такого, который любит короля.
Баррич вздохнул.
— Запасы еды. Ничего роскошного я не найду. Скорее, это будет походная пища. Зимнюю одежду я тоже должен достать?
— Нет. Только для себя. Кетриккен может сама взять то, что ей необходимо. А Чейд позаботится о короле.
— Чейд. Имя почти знакомое, как будто я его слышал когда-то раньше.
— Считается, что он умер давным-давно. До того его видели в замке.
— И все эти годы он жил как тень? — удивился Баррич.
— Он собирается и дальше жить как тень.
— Ты не должен бояться, что я выдам его. — Голос Баррича звучал обиженно.
— Знаю. Я просто так…
— Знаю. Ну, тогда валяй. Ты сказал мне достаточно, чтобы я мог сделать свою часть работы. Я буду там с лошадьми и запасами. Когда?
— Ночью, когда празднование будет в самом разгаре. Не знаю точно. Как-нибудь я дам тебе знать.
Он пожал плечами.
— Как только стемнеет, я пойду в рощу и буду ждать.
— Баррич, спасибо тебе.