Тринадцать ящиков Пандоры
Шрифт:
— Полагаю, кто-то из людей герцога?
— А вот и нет. Медик Гудвина Бладджета.
— Похоже, торговцы погубят и этот, новый мир, — сказал Томас и принялся натягивать сапоги.
— Вас сопроводить, сэр?
— Полагаю, нет нужды. Лучше присмотри за приготовлениями к охоте, это нынче важнее.
Пока он шагал по коридорам, слуги, чувствуя его настроение, порскали с дороги, что голуби из-под ног.
Бладджета не оказалось у себя. Не оказалось и в подвалах, куда направила Томаса перепуганная горничная. Нашелся мастер негоциант в пристройке под стеной дворца: там имелась комната
Тут же стояли невысокий дерганый человечек в испятнанном фартуке и сам мастер Гудвин Бладджет. Рассматривал нечто в толстостенной стеклянной емкости.
— Что вы себе позволяете?! — рявкнул на него с порога Томас, однако негоцианта нисколько не смутил.
— О, господин Элрой, — сказал тот, улыбаясь на удивление радушно. — Глядите-ка, что обнаружил мой доктор в ранах несчастного Уильяма. Самая что ни на есть божественная сущность — если, конечно, он и вправду стал пристанищем для демона. Позвольте продемонстрировать вам один фокус.
Он нетерпеливо пощелкал пальцами, и доктор вложил ему в руку толстую иглу с вдетым в ушко куском дратвы. Мастер негоциант макнул кончик иглы в изумрудную жидкость в банке, потом подвесил иглу к торчащей над столом железке.
— Смотрите, — сказал и принялся медленно обходить стол, выставив перед собою банку.
Игла неохотно вздрогнула и повернулась ему вслед.
— Каково! — восторженно воскликнул мастер Гудвин и ткнул емкость в руки своему подручному.
— Бладджет… — произнес Томас. Весь запал, вся его ярость испарились.
А негоциант блеснул глазками:
— Господин Элрой! Ну что вы, право. Уверяю вас, Уильям был бы только рад, с его-то преклонением перед наукой. К тому же будем честны: тот Уильям, которого мы оба знали, погиб. То, что оставалось до нынешнего утра, — всего лишь оболочка, кадавр, движимый демонами.
Он сделал паузу, приставив толстый пальчик к кончику носа.
— Послушайте, господин Элрой… Кажется, самое время кое-что вам показать. Прошу.
Он посторонился, махнув рукою в сторону выгороженного под противоположной стеной алькова. Там стояли столик красного дерева и пара низких удобных кресел. Бладджет вынул из настенного шкафчика залитую смолой бутылку, откупорил и плеснул вина в широкие бокалы.
— То, которое так пришлось вам по вкусу.
— Вы что-то хотели мне показать, мастер Бладджет, — напомнил Томас, ожидая, пока отопьет сам негоциант.
— Конечно, господин Элрой, конечно.
Бладджет притянул к себе маленькую шкатулочку из синего «рыбьего глаза», извлек, зацепив пальцем, подвешенную на цепочке серебряную монету.
— Вы слыхали о местном фокусе, который называется «душа камня»? — спросил, а монета закачалась под его ладонью: влево, вправо, влево…
— Нет, — сказал Томас и вдруг понял, что бокал его опустел, что монета лежит на столе (обычный шиллинг с королем-моряком), а негоциант глядит на него внимательно и задумчиво.
Томас неуверенно поднялся, зашагал к выходу. И только в дворцовом коридоре, остановившись у окна и прижав лоб к холодному стеклу, он решился спросить у себя: что же, собственно,
— Я слышал о таком, сэр. Когда местные желают доставить письмо, чье содержание им не хочется доверять письменам, они вызывают колдуна. Вот он-то и устраивает эту самую «душу камня». Погружает посланника в сон наяву. В таком состоянии тот может выучить наизусть сколь угодно длинные вести. Дословно, ничего не перепутав. Когда гонец добирается до цели, тот, к кому он был послан, говорит заранее выбранное слово или фразу, и тогда-то околдованный пересказывает ему известие, слово в слово. А потом приходит в себя и ничего не помнит о произошедшем.
Томас хмыкнул, катнул шиллинг к Фицпатрику.
— Осталось, — проворчал, — понять, к кому теперь меня пошлют.
Они сложили седельные сумы, проверили оружие, запаковали в патронташи те специально снаряженные пули из «живородного серебра».
— Да вы не беспокойтесь, сэр, — сказал вдруг Фицпатрик. — Я за вами прослежу, чтобы чего не вышло.
— Вот этого-то я и опасаюсь.
Бравада, впрочем, показалась нарочитой.
— Ты вот что, — сказал он, отвернувшись от Фицпатрика. — Приглядывай за нашим мастером Гудвином: мало ли, чему он еще обучен. Не хотелось бы закончить день если не в желудке тигра-демона, так с ножом в печени.
Ирландец покачал головою.
— Не думаю, сэр. Не такой наш торговец человечишка, чтобы — кинжалом. Вот яд или оговорить человека письмом — в это я бы запросто поверил. Но чтоб ножом…
— Ну, вино-то я с ним пил из одной бутылки: не думаю, чтобы он сумел меня опоить… На кой черт он вообще напросился на охоту?
Ирландец засопел:
— А если пристрелить его? На охоте всякое бывает. Человек он к стрельбе по зверю не приученный, может и сам под пулю подставиться.
— Полагаю, тебе просто хочется упокоить нашего брата-англичанина, хотя бы одного. Все-то вы, ирландцы, таковы.
— Не стану спорить, — рассудительно произнес Макги и вдруг улыбнулся широко.
Кажется, такое называется австралийская дуэль, мелькнуло в голове у Томаса.
Видел, как полбу Бладджета ползет крупная капля пота — и как тот не решается дернуть головой, чтобы ее стряхнуть.
Все полетело кувырком вскоре после того, как Томас промазал в хумбала.
Сперва Бладджет с его нервными обвинениями в адрес не пойми кого, а потом…
Потом Амар предупредил, что демон в облике зверя не сбежал, а находится где-то рядом, и Томас решил, что другого шанса уже не будет.
Возможно, это была ошибка. Но свысока произнесенное герцогом: «Уж я-то знаю, поверьте», — было как тычок пятерней в лицо. Томас встал чуть правее от генерал-губернатора Ксанада и медленно проговорил, положив руку на замок штуцера:
— Скажите, сэр, чем они вас прельстили? Чем вообще можно прельстить того, кто имел все?
Сэр Артур замер, потом рассмеялся негромко. Покачал головой, не оборачиваясь к Томасу:
— Вы догадливы, господин Элрой. Способный юноша. Полагаю, заметили монету, верно? А направил вас сюда наверняка сэр Уильям. Как он там? Весь в заботах? Раздумывает над моим посланием?