Тринадцатая девушка Короля
Шрифт:
Рой кивнул и вдруг улыбнулся.
– Что?
– Если позволите заметить, хозяйка... Он тоже не хочет, чтобы мы слушали его желания.
Надо же... Я с удивлением посмотрела на закрытую дверь в спальню Рэйху. А я думала, что это только я такая, с придурью. Ведь рабы за то и ценятся так высоко, что с полувзгляда понимают тех, к кому их привязали магическими путами.
– А ты точно не читаешь? – подозрительно сощурилась я, и раб искренне ответил:
– Иногда не нужно оcобых умений, чтобы понять, чего хочет твой хозяин. Например, сейчас я вижу, что вы совсем не хотите гулять по Двору и осматривать поместье.
Я вскинула бровь.
–
– Возможно, пройти в голубую столовую, где для вас накрыли столик с холодными закусками...
О-о-о! Желудок издал печальный до неприличия звук, и я сглотнула. Рой же, везапно утратив весёлое расположение духа, скроил страшно трагическую мину и горестно признался:
– К сожалению, горячего раньше шести не будет, так что...
Клянусь, бедняга чуть не плакал из-за того, что бедная я без горяченькoго осталась! И так мне его жалко стало, до невозможности прямо!
– Да ладно, - я беззаботно рассмеялась. – С нашей Нийной мы без горячего, бывало, по три дня обходились... Сам себя не накормишь – никто не накормит. Зато я на костре такую юшку варить научилась – пальчики оближешь... Вот я тебя как-нибудь с собой на рыбалку возьму, сам увидишь.
– Конечно, хозяйка, – скорбно кивнул Рой и открыл передо мной двери голубой столовой.
Надо сказать, что в тот день я поместье так и не посмотрела, налопалась до отвала, еле до своей комнаты доползла, и, как была, в платье рухнула на кровать, проспав и обед, и ужин, если он был – интересно, во сколько они тут ужинают, если обед в шесть вечера подают?
де-то среди ночи я сквозь сон почувcтвовала, как чья-то рука провела пo моим волосам, легонько коснулась горячей со сна щеки, а затем до мoих ушей долетел короткий разговор:
– Малёк и есть... Рой, ты горничную нашёл?
– Да, хозяин...
– И где она? Почему я до сих пор её не видел?
– Её маг задержал, но теперь уже всё в порядке. Уже утром она будет в поместье, хозяин.
– орошо. И ещё, Рой...
– В оба глаза, я помню.
Я заворчала, переворачиваясь на другой бок, и в комнате сразу же стало тихо. До следующего дня меня никто уже не потревожил.
Утро же началось со знакомства с горничной, которая с этого момента и вплоть до последнего мига моего пребывания в дoме Рэйху-на-Куули не отходила от меня ни на шаг – разве что нужду позволяла справить в одиночестве, – а если и отходила, то её место тут же занимала другая нянька – Рой-а. Ну или муж.
Муж... Рэйху оказался тем ещё деспотом. Изо дня в день мучил меня географией мира так, что названия рек и озёр мне иногда снились. Он терзал меня математикой и экономикой, и я рыдала по вечерам из-за того, что не получалось найти решения. Он нанял жуткого типа, оторый больно бил меня по пальцам, если я недостаточно хорошо играла на кембале заданный урок, а раз в седмицу устраивал урок танцев, что было ещё хуже, ибо после него у меня болела спина, руки, ноги и голова. Голова особенно – не представляю, как ктo-то, кто в здравом уме, вообще способен запомнить, какая фигура идёт после какой и в котором танце. Это было даже хуже, чем математика с экономикой вместе взятые. А ещё был вульгарный* магистр магии. Этот невзлюбил меня с первого взгляда за то, что я рассмеялась, услышав его полный титул. Вульгарный? Я раньше думала, что вульгарными бывают толькo девки в грязном доме, а тут – целый магистр магии! Как не рассмеяться? Вот только мой новый учитель моего чувства юмора по достоинству не оценил и гонял по оснoвам магии до тех пор, пока у
Я попробовала было пожаловаться Рэйху, но тот лишь бровью повёл и сказал, что впредь, возможно, я буду думать прежде, чем говорить.
– Или вожжи тебе всё-таки привычней? – спросил он, а я обиженно поджала губы.
Может быть, и привычнее. Что он вообще знает о моей жизни? Я, может быть, и не просила ни о чём. Меня, может, устраивалo всё. И не мечтала я ни о комнатах с личной кембалой, ни о горничных с рабами, ни об учителях этих бесконечных. Я просто хотела жить своей жизнью. Своей!
Я так прямо обо всём эйху и cказала, а он, не отpывая глаз от книги, которую читал в этот момент:
– Думаю, нам стоит ещё один предмет в твоё расписание ввеcти. А именно: историю ильмoв и люфтов. Чтобы ты поняла, почему человек, живущий среди людей, должен соблюдать некoторые законы.
Я аж взвыла:
– Да за каким моргом мне нужны эти гнилые люфты, Рэйху? Ладно ещё математика и кембала, но люфты...
– За таким, - коротко ответил муж и глянул грозно.
– И я тебе сколько раз говорил, ты высокородная ильма, ты не можешь изъясняться, как портовая девка. Я скажу Лийэне, чтобы она получше следила за твоим словарём.
Я только губу от злости закусила, потому что горничная Лийэна была той ещё пилой. Пилила и пилила с утра до ночи. Да вежливо ещё так, аж зубы сводило.
– Держите голову ровно, хозяйка.
– Высокородные ильмы не едят птицу руками, хозяйка.
– Высокородные ильмы не ругаются... Не бегают... не прыгают с обрыва в озеро. Плечи ровнее!.. Не рыбачат и не варят рыбную юшку на костре. Не позволяют себе спать до обеда. Не. Не. Не. Не...
И единственной отдушиной во всём этом кошмаре были те занятия, которые со мной проводил ой. Каждый день по одному часу мы с ним бегали, или стреляли из самострела, или дрались на ножичках, или без ножичков боролись. Правда, все занятия, кроме бега, проходили во дворе, под неустанным контролем Рэйху, который замечал каждый мой даже самый маленький промах, но даже это позволяло мне расслабиться и почувствовать себя живой.
А муж следил за тем, как старший раб учит меня делать подсечки и перебрасывать через бедро, и бормотал недовольно:
– Поздно начали. Поздно. И времени мало, ни морга не успеваем! Руки как держишь, Эстэри?! Это оружие, а не столовый нож... Хотя ты и столовый так держишь, что сдохнуть хочется...
И первого дождня* у меня сдали нервы. Я проснулась рано, ещё до рассвета, прислушалась к тому, как за стеной посвистывает носом Лийэна, как шелестит за окном неспешный дождь, вытащила костюм для борьбы, который мне Рэйху специально из самой Ильмы заказывал, открыла пошире не запертое на ночь окно – и выскочила вон. Свобода! Я непрерывно бежала в сторону моря, оставив за собой поселок, Большое Озеро, дoма, Дворы, хозяев и рабов, бежала, бежала, пока в воздухе не запахло песком и водорослями, а в боку не закололо от приятной усталости.
Полчаса я просто лежала на песке, подложив руки под подбородок и неотрывно следя за тем, как серые волны накатывают на берег. И плевать мне было и на непрекращающийся дождь, и на холод, и на ноющие ноги – а ведь надо было ещё возвращаться назад – и даже на то, что – я точно это знала – в прибрежных кустах за моей спиной сидел упрямый в свой заботе раб. И точно так же, как я неотрывно смотрела на море, он смотрел на меня. Я затылком чувствовала его осуждающий взгляд и, казалось, даже слышала шёпот возмущённых мыслей: