Тринадцатая ночь
Шрифт:
Гермиона попрощалась с ребятами и взяла свою сумку. Уже у входа она почувствовала, как кто-то удержал ее за локоть. Девушка обернулась и увидела Гарри.
– Рон отошел в туалет, – объяснил он. – Я… я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке.
– Все хорошо, Гарри. – Ее лицо смягчилось под обеспокоенным взглядом друга. – Нет, ну правда. Вся эта заварушка с Малфоем немного… странная, но и только.
– Даже представить не могу, – усмехнулся Гарри. – Но я вообще-то не о том. Послушай, – он обернулся, чтобы убедиться, что Рон все еще отсутствует, – тебе, наверное, неловко
– Ну как я могу не быть другом Рону Уизли! – сказав это, Гермиона искренне улыбнулась. – Наверное, нам просто понадобится немного времени для того, чтобы… все наладилось. Но я знаю, мы справимся.
– Тогда ладно, – согласился Гарри. Он крепко обнял ее. – Я просто хотел, чтобы ты знала: ты можешь рассказать мне, что угодно.
– Конечно, я знаю, Гарри, – улыбнулась девушка, не разжимая объятий. – Но спасибо, что сказал мне об этом.
– Мне лучше вернуться. Хорошего вечера, Гермиона.
– И тебе, Гарри. Скажи Джинни, мне жаль, что я с ней не увиделась.
Она взглянула на его удаляющуюся макушку, прежде чем уйти. Гермиона брела мимо рядов магазинов в Косом переулке. Она задумчиво остановилась перед входом в «Завитуши и кляксы». Она знала, чем все кончится, если позволить себе войти… и все равно открыла дверь.
***
Четверг
Сказать по правде, ему даже нравилась его работа. Ему нравились ряды цифр. Ему нравилось поручать стажерам делать копии. Нравилось пить кофе у себя за столом. Нравилось прогуливаться по парку во время обеденного перерыва. Нравилось относить костюм в чистку и нравилось, когда чистильщик на углу натирал его ботинки до блеска. Нравилось возвращаться домой, переодеваться в удобную одежду и бежать так далеко, как только получалось. Нравилось проклинать себя за то, что убежал так далеко, ведь нужно было бежать обратно. Нравилось заставлять себя отжиматься до изнеможения, когда он возвращался домой, а потом, преодолевая себя, приседать не меньше раз. Нравилось падать без сил, стягивать пропитанную потом футболку, добираться до холодильника и съедать оттуда первое, что попадется под руку. Нравилось тащиться в душ, стоять под струями воды, а потом практически доползать до кровати. Это был его привычный распорядок. И он был совсем неплох. Хотя, с другой стороны, сравнить ему было не с чем.
По четвергам его привычный распорядок нарушался из-за ее присутствия.
Она всегда приходила ровно в семь.
В шесть тридцать он подумал, что, наверное, хорошо бы чуть-чуть прибраться.
В шесть тридцать восемь он осознал, что ему вообще-то нечего прибирать и, вместо того, решил заварить чай.
В шесть сорок две он достал две чашки, молоко, сахар, ложечки и тарелку с печеньем.
В шесть сорок семь он переложил печенье обратно в упаковку, чтобы она, не приведи Господь, не подумала, будто он испек его в ее честь.
В шесть сорок девять он начал ругать себя за то, что поднимает такую суматоху из-за чертового социального работника, поставил чашки обратно в буфет, молоко – в холодильник, а сахар – на полку.
В шесть пятьдесят две он положил пачку печенья на кофейный столик и съел одно. А вкусно…
В
В шесть пятьдесят шесть он проверил температуру чая и на всякий случай снова включил чайник.
В шесть пятьдесят девять он пригладил волосы пятерней и посмотрел в блестящую стенку тостера, чтобы еще раз проверить зубы. И снова достал чашки.
В семь часов она позвонила в дверь. Он вздохнул, разгладил складки на домашних брюках, включил телевизор и наконец открыл дверь.
– Здравствуйте, мистер Малфорд, – сказала она.
На ней был все тот же синий костюм, что и на прошлой неделе, и в тот день, когда она пришла к нему в больницу. Ее волосы были собраны в аккуратный пучок, в руках, в дополнение к кейсу, – коричневый бумажный пакет из магазина.
– Мисс Грейнджер, – он отступил, чтобы она могла войти.
– Квартира выглядит замечательно, – вежливо заметила она.
– Выглядит точно так же, как и на прошлой неделе, – безразлично отозвался он.
– Нууу, тогда вы отлично справляетесь с поддержанием порядка здесь.
– Да. Принесли мне наклейку с золотой звездочкой? Я явно заслужил. – Он планировал не вести себя с ней грубо. Кажется, план проваливался.
– Простите, оставила их в другом кейсе, знаете, том, который беру с собой, когда навещаю непослушных детей. Хотя вот сейчас думаю, что стоит приносить его, когда прихожу к вам.
Правый уголок его губ дернулся.
– А в нем тоже есть та неоценимая записная книжка, куда вы записываете все свои наблюдения о моих привычках?
– Если вы пытаетесь таким образом намекнуть, насколько хорошо я справляюсь со своей работой, то…
– Семь пятнадцать: объект почесал нос. Семь семнадцать: объект передвинулся на диване. Семь восемнадцать: объект сделал…
– К Вашему сведению, я не называю вас объектом в своих записях.
– Ой, простите, ошибся. Как же тогда? Клиент? Случай номер 38902? Потенциальный помешанный?
– Не то чтобы я должна вам говорить, но я просто использую ваши инициалы: ДМ.
– Прямо сразу легче стало. – Ноток сарказма в голосе было чуть больше, чем он хотел. – Мне аж спокойнее от того, что меня сократили до целых двух букв вместо того, чтобы безлико называть «объект».
– Предпочитаете, чтобы я писала Ваше полное имя? Почти уверена, что могу. Это будет не так уж и сложно. Вот, смотрите. – Она вытащила записную книжку и демонстративно начала писать, комментируя: – Семь четырнадцать: Дрейк Малфорд повел себя как сволочь. – Она закрыла книжку и подняла на него глаза, в которых читался откровенный вызов. – Ну вот, как вам?
Он рассмеялся. Она почему-то смутилась и вновь опустила голову.
– Полагаю, что заслужил это, мисс Грейнджер, – сказал он, отсмеявшись. – Не хотите чашечку чая?
Она смутилась еще сильнее.
– Я… эм… да, чашечка чая будет самое то.
Он пошел на кухню и стал наливать чай. Очевидно, было не важно, доставал ли он кружки до ее прихода или после, потому что она все время оставалась в гостиной. Когда он вернулся, она сидела на диване и снова что-то писала.
– Интересно, что вы там вообще можете писать?