Тринадцатая
Шрифт:
— Можно поинтересоваться, откуда у приютской девочки достаточная сумма для покупки дома? — услышала Оза где-то за спиной.
Она удивлённо обернулась и увидела того самого господина, который предложил ей через директора приюта место своей содержанки.
— Почему я должна Вам отвечать? — растерянно и немного сердито спросила девушка у господина Толака.
Мужчина стоял в двух шагах от неё и продавца домика и, как буравчиками, зло сверлил их глазами. Он протянул руку и забрал мешочек с монетами.
— Потому, что я — глава ищеек нашего
— Нет! Я их заработала! — неуверенно пискнула Оза.
— Чем же? — иронично выгнув бровь, спросил глава ищеек.
— Я работала у госпожи модистки…
— Не смеши меня! Приютская девчонка, работая подмастерьем, собрала достаточно денег на покупку своего дома? Ты сама бы в это поверила?
— Я не все сама заработала. Часть этих монет мне мой друг оставил… В наследство.
— Какой же ваш друг настолько был богат, девочка из приюта?
— Тираш…
— Неужели это тот самый Тираш, которого, как всем известно, четыре года тому назад забрали Белые Балахоны? Хорошая попытка… его уже не спросишь… оставлял ли? И, если да, тогда, где он их взял? Нет, пожалуй, это все же, неудачная придумка, Оза! Он тоже приютский! Откуда у Тираша могли быть такие деньги?
— Может, ему тоже кто-то дал? Или оставил наследство? Я не знаю! Это мои деньги!
— Ладно, не кричи. Мы во всём разберёмся! Конечно, не так быстро. А пока мы выясняем, что да как, и не было ли в ближайшие дни ограбления на такую большую сумму, придётся отправить тебя, Оза, в городскую темницу. Проведёшь некоторое время в подвале. Подумаешь о своей прошлой и, главное, будущей жизни!
Слишком быстро судьба сбросила Озу с небес на землю.
Только, когда расстроенную и страшно растерянную девушку провели в подземелье и заперли одну, в пустой холодной комнате, она вдруг отчётливо поняла, что её мечты так и останутся мечтами. Оза почти никогда не плакала, пожалуй, даже не умела. Во всяком случае, она не помнила себя плачущей. Но сейчас девочка не смогла удержаться, запрокинула назад голову и тихонько заскулила, тонко и протяжно, как волчонок. Только, ни одной сироте ещё не помогли ни слёзы, ни вой.
Когда Оза немного успокоилась, она начала думать, как и посоветовал ей мужчина, который посадил её в этот холодный каменный мешок с крошечным окном, на котором стояла толстая густая решётка.
Оза быстро сообразила, что за эту дверь она сможет выйти не иначе, чем содержанкой господина Толака. И то, это в том случае, если он не сильно обиделся на её отказ, переданный через господина директора приюта, и всё ещё желает её в содержанки, а не жаждет наказания для отказавшейся от щедрого предложения сироты.
Когда Оза ещё немного успокоилась, упрямая надежда снова к ней вернулась. А может, если господин Толак сейчас хочет именно её, он позволит ей потом, после того, как получит то, что хочет, купить свой домик и начать жить так, как она мечтала? Она обязательно попытается с ним поговорить! Оза начала придумывать
Когда господин Толак, наконец, появился перед Озой, в высоко расположенном маленьком зарешетчатом оконце уже виднелся край луны. Девочка робко поднялась и встала, склонив голову, возле дощатой полки, заменяющей кровать.
— Добрый Вам вечер, господин…
— Добрый, Оза. Ты хорошо подумала? Может, расскажешь, откуда у тебя столько монет?
— Я уже всё рассказала, господин! — нервничая, ломала пальцы Оза. — И я хотела попросить Вас отпустить меня потом, после того как Вы… что Вам надо… со мной… я согласна…
Оза дико нервничала и боялась. Как же трудно оказалось решиться на такое, да ещё и произнести это вслух! Все придуманные слова исчезли из головы, оставив её абсолютно пустой.
Вдруг с кончиков пальцев Озы слетели искры. Она на это совершенно не обратила внимание, зато глава ищеек сразу всё понял. Господин Толак словно с ума сошёл. Он схватил девчонку за руку и потащил за собой.
— Скорее! Скорее! — он почти бежал сам и вынуждал бежать за ним девочку.
— Господин, а оформить? — нервно успел задать вопрос перепуганный охранник на входе.
— Потом! Всё — потом!
Мужчина небрежно подсадил и впихнул Озу в коляску, так, что она впечаталась лицом в жёсткое деревянное сиденье. Как только нос не разбила! Потом запрыгнул сам и сильно хлестнул кнутом лошадь.
— Но! Но! Двигай, давай! Но! — орал он.
Лошадь рванула с места, а господин Толак вдруг повернулся к Озе, отпустив вожжи.
— Я столько ждал! Столько ждал! А теперь у меня всего одна ночь! Нет! Я не могу терять ни минуты.
Мужчина, как ненормальный, накинулся на перепуганную Озу, пытаясь сорвать с неё одежду, попросту разодрав платье. Оза столько лоскутов сшила друг с другом, чтобы иметь этот наряд!
Она начала отчаянно вырываться, начисто позабыв все свои планы и умные рассуждения, которые она надумала в темнице. В этот момент, лошадь, как раз, слишком резко дёрнула и повернула. Оза вывалилась из коляски прямо на вымощенную камнями дорогу, головой вниз.
Череп взорвался болью. Кровь мгновенно залила ей всё лицо, свет в глазах померк. Сквозь туман адской муки она услышала, как господин Толак вслух переживает, что убил её. Потом она почувствовала, что её, придерживая за плечи, волокут по камням. Шевельнулась мысль, что убирают с дороги. Потом вдруг ощутила, как её безвольное тело пинают ногой, короткое падение и блаженная пустота…
Очнулась Оза в полной темноте. Точнее, вполне возможно, что вокруг было светло, но Оза ничего не видела. Она чувствовала такую сильную головную боль и в нос лезла такая нестерпимая вонь, что это невозможно было терпеть. А ещё, добавляла неприятных ощущений грязь и холодная слизь под ладонями, мерзкая до дрожи. Собрать мысли и что-то понять или решить как-то действовать у несчастной никак не получалось.