Тринадцатый ковчег
Шрифт:
Несколько минут — и они взлетели над водой. Волны били в борта, швыряя субмарину из стороны в сторону. Вода по–прежнему лилась в салон — подлодке оставалось держаться на плаву считаные секунды.
— Борт в аварийном состоянии! — прокричала Майра, отстегиваясь и выпрыгивая из кресла. Она метнулась в заднюю часть салона, где лежал спасательный плот. — Всем покинуть корабль!
Подбитая, капсула неслась сквозь космос, оставляя за собой огненный след. Выстрел из корабельных орудий повредил ее, но не уничтожил: все системы жизнеобеспечения функционировали. Аэро, правда, не был уверен,
Он сосредоточился на управлении. Земля впереди росла и вскоре уже заслонила собой черноту космоса. Крохотной капсуле предстояло войти в атмосферу. Из–за повреждений в механизме Аэро не мог задать точные координаты посадки и надеялся только, что сумеет сесть на одном с Первым ковчегом континенте. Из–за трения капсулу охватило пламя, и она замедлила падение. В салоне сделалось жарко. Теперь малейшие изъяны в изоляции могли стоить экипажу жизни. Один за другим на приборной панели стали загораться аварийные огни.
— Капитан, — позвала Рен, — капсула выдержит?
Голос ее дрожал — не только от страха, но еще и потому, что судно сильно трясло. Оружейник на заднем сиденье склонил голову и тихо молился:
— Aeternus… eternus…
— Надеюсь, — мрачно ответил Аэро.
Тряска усилилась. Загорелось еще больше аварийных огней. Мир за бортом, казалось, состоит из огня: из рыжего, красного и белого пламени, охватившего капсулу.
— Нам не повредило изоляцию? — перекрикивая шум, спросила Рен.
— Точно сказать нельзя! — Аэро старался держать штурвал как можно ровнее. — Управление на меня, лейтенант!
Рен щелкнула переключателем:
— Принимайте!
Теперь их судьба была целиком в его руках. Вспомнив все, чему учили в Агогэ, Аэро постарался смягчить вход в атмосферу. Чем ниже они опускались, тем сильнее разогревалась капсула: судя по датчикам, температура уже поднялась до тысячи шестисот градусов по шкале Цельсия. Оставалось молиться, что изоляция не нарушена. Одно хорошо: раз капсула нагревается от трения о воздух, значит, на Земле сохранилась атмосфера. Некоторые опасались, что катастрофа уничтожит и ее, но сканирование показало: на Земле можно дышать без вспомогательных устройств. Утешение, правда, слабое…
Капсула ворвалась на Землю — непрошеный гость в чужом мире. Внизу уже четко виднелась поверхность — скалистая, пыльная. Не красная, как на Марсе, а желтовато–серая, блеклая и безжизненная. И вот это — их дом? Только успел Аэро так подумать, как раскрылись парашюты; капсулу со всех сторон обволокли серебристые воздушные подушки. Парашюты с задачей справились, но скорость упала слишком резко: капсулу дернуло с такой силой, что у Аэро хрустнуло в шее, и он затылком ударился в подголовник. В голове загудело, однако он испытал облегчение: самое страшное позади.
Капсула медленно продолжала снижаться; подушки не позволяли разглядеть надвигающуюся поверхность, однако и так было ясно: ждать осталось недолго. Наконец капсула коснулась земли: подушки спружинили и подбросили ее вверх — и так несколько раз. Мир снаружи закрутился, превратившись в размытое пятно. Рен сильно побледнела. «Только бы не стошнило», — пронеслось в голове у Аэро. Оружейник продолжал молиться, повторяя одну и ту же фразу:
— Aeternus eternus… Aeternus eternus… Aeternus eternus…
Наконец капсула,
Глава 46. ПОТЕРПЕВШИЕ КРУШЕНИЕ
Холодные брызги привели Майру в чувство. Она вяло приподнялась и обнаружила, что лежит в спасательном жилете, перегнувшись через борт почти сдутого плота. Где они оказались? Щурясь на свет заходящего солнца, Майра осмотрела пустынный каменистый берег и заметила вдалеке своих спутников: те лежали на берегу не шевелясь. Сердце стиснуло страхом. Майра моментально все вспомнила: они бежали из Тринадцатого ковчега в подводной лодке, бросив Рикарда — он стал жертвой патрульных. Подлодка поднималась из желоба — выше, выше и выше… На них напал кракен, который чуть не сокрушил субмарину. Корпус дал течь. Но что было после?..
Морщась от боли, Майра поднялась на ватные ноги. Губы растрескались, жутко хотелось пить. Кожа, ставшая ярко–розовой, саднила. Надо же, Майра сгорела на солнце! Она как можно быстрее похромала к спутникам: Калеб лежал на спине, сжимая под мышками Пейдж и Возиуса. «Он спас их…» — догадалась она. Пейдж внезапно открыла глаза и перевернулась на бок, Возиус сел, потирая голову. Они выжили, не двигался лишь Калеб. Кожа у него приобрела серый оттенок — совсем как камни на берегу. Майра опустилась рядом с ним на колени и потрясла друга за плечи:
— Во имя Оракула, вставай!
Она с трудом осознала, что Пейдж помогает ей.
— Быстрее, на бок его! — велела подруга. — Может, он просто воды наглотался?
Они кое–как повернули Калеба на бок, и Пейдж надавила ему на грудь. Изо рта у Калеба и правда полилась вода, но он по–прежнему не дышал. Пейдж обернулась к Майре:
— Нужно сделать ему искусственное дыхание!
— Ты просто говори, что мне делать! — сквозь слезы пробормотала Майра.
Вновь положив Калеба на спину, Пейдж принялась ритмично нажимать ему на грудь, а Майра по ее сигналу делала дыхание рот в рот; губы у Калеба были холодные, просто ледяные. Она вспомнила, как жадно и горячо он ее целовал, и сердце заныло от боли. Тогда Майра поклялась себе, что если Калеб выживет — если каким–то чудом вернется, — то она его больше не бросит. Мысленно дав себе зарок, она продолжала вдыхать воздух в рот Калебу, однако он никак не реагировал. Так продолжалось еще несколько минут — Калеб даже не пошевелился. Грудь его вздымалась, лишь когда ее наполняла воздухом Майра; сердце сжималось, лишь когда на него давила Пейдж. Наконец она, смахнув слезы, отстранилась:
— Майра, все конечно. Он погиб.
— Нет… я не верю! — вскричала Майра и снова приникла к губам Калеба. — Нужно продолжать. Я уже потеряла Рикарда… Еще одной потери я не вынесу.
Она была как в тумане, но оттащить себя от Калеба братишке не позволила. Поразительно, как она всего боялась. Боялась собственных чувств, или что его отец узнает про их отношения, или что Калеб опять ее бросит… Слезы потекли по щекам. Майра наклонилась к Калебу, посмотрела на его прекрасное — пусть даже мертвое — лицо и вспомнила объятия, ласки. Вспомнила, как он порвал с ней, лишь бы спасти ее от гнева отца и Синода — и тем обрек себя на муки; как помог отыскать Маяк, а после отважно отправился на Поверхность, оставив сытую жизнь под водой.