Тринадцатый ярус
Шрифт:
Пошатываясь от усталости, боли и адреналинового отката, двинулся вглубь яруса. Ну, а что еще остается, если путь к переходному шлюзу отрезан тридцатисантиметровой стальной плитой с беснующимися за ней тварями. Мрачный коридор перед глазами расплывался. Нормально думать мешал почти позабытый «шепот», превратившийся в набат. Неимоверным усилием воли попытался загнать его в глубины подсознания. Это мне почти удалось, но уходить полностью он в этот раз не желал. Поэтому, открывая меню статуса, я знал, что там увижу.
ИЭБР
Уровень: 4 (4000/1356/276)
ВНИМАНИЕ
Ни хрена хорошего! Уровень скаканул до четверки. Похоже, удачно граната жахнула, немало тварей прожарила. Что, в принципе, не удивительно. Драпая, я видел на карте сплошной красный поток за своей спиной.
А вот цифры энергобаланса удручали. При скольки Док говорил, моя личность развалится? Кажется, при тридцати пяти.
— Хрен тебе, старая крыса! Не угадал ты! Я еще по барахтаюсь! — мой хриплый голос гулким эхом разнесся по пустому коридору.
Злиться на старого курхута мне было не за что, да и орать так не стоило. Мало ли кто притаился среди гостеприимно распахнутых отсеков. Но я так устал, что было откровенно наплевать. Хотелось просто лечь прямо здесь, посреди покрытого вездесущей пылью коридора, и закрыть глаза. Кстати, пыль на космической станции — крайне хреновый звоночек. Это значит, фильтрам системы очистки воздуха приходит хана. На них появились грибки и вездесущая плесень, что умудряется жрать даже пластик.
Красный маркер выскочившего из бокового отсека в коридор уже знакомого паучка-курьера не удивил. Руки сделали все сами. Короткая вспышка на срезе ствола, и плоская платформа, пробитая иглами насквозь, закувыркалась, суча стальными лапками, словно живая. Брызги гидравлической жидкости, разлетающейся веером и пачкающей стены черными жирными пятнами, добавляли схожести. В логах проскочило сообщение о получении очередной порции эроса. Шепот отозвался нотками одобрения, или мне просто показалось.
Прождал пару секунд, но больше в коридор никто не выскакивал с целью отведать комиссарского эроса. Ну и хрен с ними, не хотят — не надо. Инцидент немного взбодрил, заставив мозги работать, хоть и со скрипом.
Закинув ствол за спину, провел ладонью по цветной информационной табличке на стене. Из-под слоя пыли проступила, чуть светящаяся в сумраке аварийного освещения, надпись:
ЛАБОРАТОРНЫЙ БЛОК В-17
ИСПЫТАТЕЛЬНЫЙ ПОЛИГОН
– Тот, ну что, глянем, что они тут испытывали?!
Виртуальный помощник не ответил, и я пошел вперед. Жутко хотелось жрать, да и любопытство проснулось.
Все видимые мной двери были открыты. Полотна ушли в переборки и там и остались, что довольно нетипично для пустотных объектов. Опасность разгерметизации и взрывной декомпрессии диктует свои правила. Похоже, персонал покидал лабораторный блок по сигналу к эвакуации. Только в таком случае появляется логика в подобной работе автоматики.
Не особо скрываясь, двинулся к первой двери. Красных маркеров на карте не было, а значит, сканирующий комплекс БРК не фиксирует энергоактивность в зоне покрытия.
Первый отсек оказался типичным складом образцов и оборудования. Забитый стеллажами и малыми контейнерами с маркировкой отсек явно подвергся налету мародеров. Стеллажи были повалены, большинство контейнеров
Глава 13
Интерлюдия: Шесть месяцев до…
Пробуждение было неприятным, в принципе, как и любое другое утро на протяжении последних шести лет. Умный жилой модуль, следуя распорядку, определенному лабораторным искином для граждан его категории, подло запустил гигиенические процедуры, наплевав на то, проснулся он или еще нет. Ледяная микродисперсионная взвесь из воды и дезинфицирующих средств наполнила капсулу желтоватым туманом.
Не готовый к подобной подлянке, Тим наглотался этой гадости. Никакой опасности химия для его организма в себе не несла, но в горле от нее неприятно першило. Выждав десяток секунд, пока автоматика откачает гигиеническую смесь из модуля, он прокашлялся и полез в открывшийся люк. Его жилой модуль не имел полноценной двери, ведь, по сути, это была капсула хранения имущества. Да-да, именно имущества, чем, по сути, он и являлся. Круглая ячейка на внешней обшивке яруса напротив входа в основной жилой сектор лабораторного комплекса. Ее внутренний объем был чуть больше, чем занимало его тело. Несколько десятков подобных модулей, словно соты насекомых, покрывали участок стены транспортного коридора. Все логично и оправданно, такие, как он, не могут рассчитывать на лишние кубические метры дефицитного внутреннего объема станции.
Выбравшись из модуля, Тим принялся натягивать серый комбинезон под брезгливыми взглядами проходящих мимо девушек из обслуживающего персонала. В основном здесь были илайки. Красавицы с голубой кожей и заостренными ушками были холодны и надменны. Они на всех смотрели как на дерьмо мринов, и их взгляды не волновали Тима. Изредка попадались представительницы человеческой расы. Их положение мало чем отличалось от его. Они выполняли функции прислуги и постельных грелок для местных специалистов. Интеллигенты от науки имели разнообразные вкусы, порой довольно экзотические. Но даже эти шлюхи смотрели на него словно на кусок экскрементов. Ну да, на их тонких шейках не красовался рабский ошейник. Да он им и не нужен, они и без него всегда готовы выполнить любое желание своих хозяев. Именно подобные взгляды были одним из немногих моментов, с которыми он так и не смог смериться за эти шесть лет.
Под обжигающими взглядами он закончил одеваться. Из соседнего модуля выбрался его товарищ по несчастью. Молодой курхут пегого окраса, довольно редкого для его вида. Скаля клыки, он тоже принялся облачаться в серый комбинезон, тихо порыкивая на проходящих мимо свободных.
— «Вот что скалится, идиот! Ты ж не голый, вон какая шерсть», — подумал Тим. — «Видно, давно не наказывали?!»
И как в воду смотрел. Курхут тихо завыл и упал на колени, уткнувшись носом в прорезиненный пол. Вполне ожидаемо. Похоже, кому-то из проходящих мимо свободных не понравилось рычание мохнатого раба, и он настучал главному искину комплекса: о неподобающем поведении. Наказание не заставило себя ждать. Короткая команда на ошейник, и непереносимая боль скрутила лохматого в дугу.