Тристан и Женевьева (Среди роз)
Шрифт:
Лицо графа де ла Тер застыло при этих словах, и только брови грозно нахмурились, словно предвещая шторм, когда он настороженно посмотрел на своего спутника, в ожидании того, что тот скажет дальше.
– Но я никогда не видел тебя таким как сейчас, беспокойным, злым и даже упрямым.
– С тех пор, как Генрих занял трон, меня неотступно преследует мысль, что страна должна обрести наконец мир.
– О да, и ты тоже.
– Человек обретает мир лишь в могиле, – огрызнулся Тристан и, как будто желая сменить тему, добавил: – Посмотри-ка вон туда, вперед, на домик, рядом с которым
Тристан погнал своего коня галопом, Джон вздохнул и последовал за ним.
Они подъехали к дому, грязному, невзрачному, глинобитному строению, крытому соломой, подобному многим из тех, что им довелось повидать уже сегодня утром. Хозяин, йомен, седеющий мужчина, и трое его взрослых сыновей, больших и неуклюжих, как щенки мастифа, выбежали чтобы встретить их. Крестьянин снова и снова кланялся Тристану и граф начал говорить, и выражение лица нового хозяина Эденби несколько просветлело. Он сообщил, что теперь король – Генрих Тюдор, что он, Тристан де ла Тер, владеет этими землями, но ничего менять не собирается, налоги не увеличиваются и они должны вместе стремиться к процветанию и благополучию страны.
Йомен и его сыновья выглядели испуганными. Они пялились на Тристана, но почти ничего не говорили. Только один из юношей обрел дар речи, чтобы заверить Тристана, что налоги будут исправно поступать в казну лорда, что у них хорошая земля, и они будут усердно трудиться.
– Ричард, Генрих, Том или Пит, – пробормотал юноша, осмелившись улыбнуться двум рыцарям, сидевшим на лошадях и возвышавшимся над ним. – А мы, как работали на своей земле, так и будем работать дальше.
Джон удивился, Тристан рассмеялся и напряжение между ними, казалось, начало спадать. Крестьянин посмотрел на своего нового лорда, и во взгляде его уже не было недоверия. Джон вздохнул и выдохнул с ощущением странного облегчения. Тристан бы не стал причинять вреда дерзкому юноше, но было приятно, что графа позабавили, а не рассердили слова парня.
Но внезапно Тристан помрачнел.
– Если бы Эдгар Льюэллен думал так же, – пробормотал он.
Из дверей выглянула женщина и поспешила, чтобы приветствовать их. У нее была пышная грудь и необычайно розовые щеки. Ее руки, заметил Джон, были старыми, морщинистыми и выглядели значительно старше ее лица, довольно привлекательного и свежего, несмотря на седую голову.
Она низко поклонилась, еще больше при этом заливаясь краской, признав в Тристане нового лорда, потом сказала, что ее зовут Мэг, а мужа – Сет, и спросила, долго ли они ехали и не пожелают ли промочить горло элем и подкрепиться тушеным мясом.
– Я предлагаю то немногое, что у меня есть, но я предлагаю это от всего сердца, милорды.
– Ма замечательно готовит, – сказал один из парней.
Тристан бросил взгляд на Джона, на лице которого явно читались любопытство и голод.
– Благодарим и с удовольствием принимаем ваше предложение, – он улыбнулся и они спешились.
– Милорды, доверьте мне этих красавцев, прошу вас! – сказал младший из сыновей.
– Так и быть, парень, – сказал Тристан, – как бишь тебя зовут?
– Он назван в честь святого Мэтью, – ответила Мэг.
– Ну что ж, Мэтью, возьми
Мэг еще сильнее залилась краской, когда Тристан проявил интерес к ее отпрыску.
– Да, сэр, – ответил тот.
Женщина смущенно кашлянула и принялась извиняться за скудность угощения. Тристан жестом руки отмахнулся от ее слов и направился к двери. От великолепного ярко-алого плаща и блестящих кожаных сапог до точеных черт лица, граф де ла Тер, безусловно, резко отличался от хозяев маленького домика. Но тем не менее, войдя в дом, он поспешил успокоить хозяйку. Джон был несколько озадачен, он радовался тому, что Тристан, казалось, помолодел на несколько лет, готовый посмеяться, расслабиться и посидеть за кружкой доброго эля, как это не раз бывало прежде, до их появления в замке Эденби.
Их усадили за грубо сколоченный стол, стоявший у очага, и подали эль и мясо. Сыновья оставались снаружи, Сет стоял, а Мэг суетилась вокруг, прислуживая гостям и болтая. Она говорила об урожае, о людях и вдруг пробормотала:
– Жаль нашего лорда Эдгара, он был хорошим господином! Погибнуть в сражении…
Ее муж поспешил перебить ее голосом, хриплым от испуга. Женщина в ужасе поперхнулась и пролила эль на стол.
Тристан взял ее за запястье и негромко сказал:
– Смерть храброго воина в бою всегда вызывает уважение, а смерть хорошего человека – жалость, лорд Эдгар был смелым воином.
– Я прошу… – начала было Мэг.
– Не нужно ни о чем просить. Мы все правильно поняли и не находим в твоих словах ничего предосудительного.
Мэг глянула на своего мужа и вздохнула с облегчением. Она быстро схватила тряпку, что бы вытереть пролитый эль и повернулась к очагу, на котором стоял большой котел с мясом, что бы предложить третям еще. Когда она поставила мясо на стол, то посмотрела на Тристана с беспокойством, но ее любопытство преодолело страх, и Мэг нерешительно спросила.
– А леди Женевьева… его дочь, с ней все хорошо?
Тристан напрягся, и Джон испугался, что он может внезапно придти в ярость. Но ничего не случилось. Де ла Тер опустил голову и уткнулся носом в тарелку.
– С ней все в порядке, – просто ответил он.
Но спокойная, непринужденная обстановка была нарушена. Они быстро прикончили мясо и встали, что бы уйти. Тристан благосклонно поблагодарил Мэг. Когда они вышли наружу, юный Мэт все еще ходил вокруг лошадей, восхищенно рассматривая их. Тристан приостановился и сказал парню, что если тот хочет, то может поступить к нему на службу конюхом. Лицо Мэтью просветлело и озарилось улыбкой.
– С радостью, милорд!
– Ты, слышал, Сет? – с благоговением прошептала Мэг.
– Я слышал, – ответил Сет, подходя к Тристану, который уже сидел верхом.
– Благослови вас Господи, милорд, за нашего мальчика!
Тристан покачал головой, удивленный благодарностью, думая, что та слишком горяча для пустячной милости, оказанной им. Парень любит животных, и будет хорошо работать.
Тристан помахал рукой в перчатке и пришпорил коня, посылая его с места в галоп. Рассмеявшись, Джон поспешил за ним. Когда они отъехали подальше, он обратился к Тристану: