Триумф Боло
Шрифт:
— Как раз случай Уммера, — бормотала Калима, грызя ноготь. — И где-то маячит смысл... Вот только какой?
Она подобрала все возможные синонимы, запросила у компьютера перекрестные ссылки.
«Козловой кран большой грузоподъемности...»
Конечно, ему надо в ремонт.
Но тут же она с неудовольствием подумала: «Какой здесь ремонт?»
Она не могла оповестить флот. Они просто уничтожат его. Уммер — герой войны, каким был и ее отец; и она не хочет, чтобы его обижали. Его уже достаточно обидели. Но что же делать?
Калима выпятила нижнюю губу. Когда она так выглядела, у ее матери в отчаянии опускались руки. Вылитый отец! Ей было лишь тринадцать лет, но отец оставил всевозможные руководства и справочники по Боло. В колонии она могла получить достаточно сведений по механике, электронике и другим нужным специальностям.
Она в любое время может сказать матери и в школе, что хочет стать механиком. Просто не надо уточнять, что она хочет стать боевым механиком. Приняв такое решение, Калима вернулась к материалам по психическим расстройствам. Она написала требуемую работу, наставила клякс и очень похоже изобразила подпись преподавателя и отметку — «Б» с минусом.
На следующий день в школе она сказала, что определилась с выбором профессии, и записалась на такое количество математических и инженерных курсов, какое только допускало расписание.
Через полгода внешние сенсорные решетки Боло были полностью восстановлены. Это оказалось не так трудно, как сначала казалось Калиме. Она обнаружила запас комплектующих и долго готовилась, изучая уцелевшие сенсоры. На восстановление органов чувств Гавэйн реагировал повторением слова «птица» более десятка раз подряд.
Она засмеялась:
— Конечно, ты чувствуешь себя как птица, после двух сотен лет почти полной слепоты. Или... — Она покосилась на мутно-белое зимнее небо. — Может быть, там где-нибудь птица, которую я не вижу?
Боло молчал. Калима усмехнулась:
— Ну, одна задача решена, осталось решить еще миллион. Такими темпами...
— Птица, — повторил Боло.
Она похлопала по его израненному корпусу. Холод брони проникал сквозь рукавицы.
— Мне пора. Как бы меня кто-нибудь здесь не засек. Мать никогда этого не примет. Она позаботится, чтобы тебе поджарили мозги. Вернусь, как только смогу.
Она полезла вниз, перехватывая холодные скользкие скобы. До низа было не близко. Вечерние тени вытягивались от гусениц Боло. С нижнего края корпуса бородой свешивались сосульки. В воронках замерзли лужи. Поверхность их с хрустом трескалась под ногами. Не успела она сделать и пяти шагов, как услышала насмешливый голос из тени развалившейся стены.
— Так вот куда повадилась знаменитая Калима Теннисон...
Она замерла, почувствовав, как лицо обдало сначала жаром, а потом холодом.
Брэдли
— Что ты здесь делаешь?
— Интересно стало, куда это ты ползаешь. Вот я и пошел следом.
— Ты не имеешь права подсматривать за мной!
— Здесь свободный мир: куда хочу, туда и иду. — Он подступил ближе, наслаждаясь ее бешенством. Лед хрустел под ногами. — Мама, конечно, ничего не знает?
— Не твое дело!
Он ухмыльнулся:
Так и думал. Да ты не бойся, Лима. Я никому не скажу. Если ты мне покажешь Боло. Я тоже хочу внутрь...
Кулаки Калимы сжались.
— Нет! И если ты еще раз сюда заявишься, я скажу, чтобы он тебя пристрелил.
Над их головами раздался скрип металла. Бортовые противопехотные стволы повернулись в сторону испуганно подпрыгнувшего Брэдли. Лицо его посерело, стало похожим на растрескавшийся лед под ногами, глаза выпучились. Резкий порыв ветра хлестнул по стене и воротам.
— Лима, я же ничего, ей-богу, я просто хотел посмотреть... Он живой!
— Если ты проронишь хоть словечко — одно-единственное, малюсенькое... Моя мать — генетик. Я найду десяток способов убить тебя, если ты хоть что-нибудь выдохнешь...
Он кивал, неотрывно глядя на стволы пушек:
— Ни звука, клянусь! Чтоб мне язык проглотить, если вру.
Она немного остыла:
— Ладно... ладно... Не ползай здесь. Боло знает меня, но не знает тебя.
Опять он закивал, не отрывая глаз от оружия:
— Т-ты с ним разговариваешь?
— Да. Он очень сильно поврежден. Он может говорить, но... речевые каналы разрушены. Это называется тотальной афазией. Он нормально соображает, но говорит очень плохо.
— Пусть он что-нибудь скажет.
В ее голосе послышалось презрение:
— Ты не можешь заставить Боло Марк XX модель Б что-то делать. Он выполняет свой долг. Боевая единица шесть-семь-ноль ГВН охраняет колонию. И сейчас тоже.
Рот Брэдли открылся сам собою.
— Да ты что! Шутишь. Он просто стоит... ржавеет.
Она шагнула к нему со сжатыми кулаками:
— Жить надоело? — На холодном ветру было тяжело дышать. — Я только скажу ему, что ты мой враг. Лично я думаю, что без тебя жизнь была бы лучше. Ты свинья, Брэдли Долт.
Она ожидала, что он взовьется, скажет что-нибудь колкое... или «умное». Но он вздрогнул, сжал губы и побелел. И больше ничего.
— Что? Угадала?
— Нет, — возразил он мрачно, но как-то спокойно. Он опустил глаза, отвернулся и спросил: — Я могу идти?
Она заколебалась. Ей стало его почти... жалко. Но она сразу же решила, что он хитрит, старается втереться в доверие.
— Да. И поскорей.
Он сгорбился навстречу усиливающемуся ветру и... С пушечным треском повалился ствол старой сосны над их головами. Брэдли Долг бросился в одну из старых воронок. Калима открыла рот, чтобы засмеяться, и замерла.