Триумф поражения

Володина Жанна

Все, кроме Холодильника. Испортивший мне новогодние праздники и не приезжавший потом в агентство в течение почти трех недель Хозяин, демонстрируя белизну очередной рубашки и хмурое выражение каменного лица, стоял рядом с Прохором Васильевичем, широко и приветливо мне улыбающимся.

Осмотрев меня с головы до пят и еще сильнее нахмурившись, Холодильник прошел за мной в кафе. Первые полчаса по выражению его лица было непонятно, нравится ему мероприятие или нет. Потом Холодильник растаял и даже пару

раз улыбнулся, что оказалось не только абсолютно удивительным, но и… чудесным. Его искренняя непосредственная улыбка вдруг сделала его совершенным мальчишкой… Что за мысли лезут мне в голову!

После вечера для Петровских никому не хотелось расходиться, такой шлейф послевкусия остался в зале. Костик и Прохор Васильевич играли на рояле в четыре руки, а мы танцевали. Даже Дарья Владиленовна с племянником Павлом Денисовичем, приготовившим к чаю грушевый пирог.

Как мы любили такие вечера, устраиваемые после удачного проекта…

Двое студентов-актеров, парень и девушка, повторили для нас милый номер на стихи Леонида Филатова.

Тревожно и серьезно

Я вывел на снегу:

"Наташа + Сережа",

А дальше не могу.

И в этом я, ребята,

Ничуть не виноват.

Сейчас уйду с Арбата

И выйду на Арбат.

Насколько это можно,

Прошу принять всерьез:

Наташа плюс Сережа

Равняется — вопрос.

Юноша в узких коротких брючках и голубой рубашке с короткими рукавами. Девушка в коротеньком цветастом платьице, юбка полусолнцем, белый ремешок на талии, высокий хвост перехвачен лентой в цвет платья.

Она не виновата

И я не виноват.

Плывет как эскалатор

Сиреневый Арбат.

От двоек и нотаций,

И материнских слез.

Сережа плюс Наташа -

Пока ещё вопрос.

И всей Москве не спится,

Она у нас в долгу,

Покуда не решится

Проблема на снегу.

— Зайдите ко мне через полчаса, — бросает распоряжение Холодильник, вставая из-за стола и уходя из кафе.

А в ней тревога та же

И тот же в ней серьёз:

Сережа плюс Наташа

Равняется — вопрос.

— Нина! Вы — ангел-хранитель нашего агентства! — с блестящими от слез голубыми глазами говорит Дарья Владиленовна, совершенно меня смущая и вызывая ответные слезы. — Это был такой чудесный вечер! Я так рада, что сопричастна, что и я здесь была…

Безумно сладкий и горячий грушевый пирог мы едим, наслаждаясь каждым кусочком, буквально неинтеллигентно облизывая пальцы.

— Вот увидишь! — пророчески предрекает Димка. — Он тебе сейчас такую премию выпишет! Этот Петровский — важная шишка! Вон какой довольный уходил!

— Какие люди удивительные! — восхищается Павла Борисовна. — Сколько у них друзей! Какие дети и внуки! Вот для чего жить надо…

В семье Петровских

живет счастье. Долгие годы. И не собирается от них никуда уходить. Мы видели это своими глазами. И я хочу так же. И никак иначе.

В полутемном кабинете Холодильника прохладно. Прохлада эта холодит горящие румянцем щеки. Я довольна собой. Клиенты ушли счастливые. Всем очень понравился вечер. А мои друзья не стали бы меня обманывать, даже из желания сделать мне приятное. После такого выброса адреналина — эйфория от успеха, сильная, чистая, животворящая.

Холодильник стоит у окна и смотрит на горящий огнями почти ночной город. Приходится даже кашлянуть, чтобы привлечь к себе внимание. Но он не оборачивается, а говорит, продолжая глядеть в окно:

— Вечер был достойный. Я доволен. Чувствуется серьезный уровень подготовки. Борис Константинович выплатил вам дополнительную премию.

— Премию?! — искренне радуюсь я. — Прекрасно! Спасибо. Я могу идти?

— Вы торопитесь? Завтра же выходной, — вдруг спрашивает меня Хозяин, наконец, поворачиваясь ко мне лицом.

Недаром мне это лицо еще в холле показалось каменным. Оно и сейчас словно произведение камнетесного искусства, которое мастерски выдолбил из цельного куска холодного мрамора талантливый скульптор. Черты хоть и классические, но резкие. Александр Юрьевич кажется осунувшимся, уставшим, я бы сказала, смертельно уставшим, если бы подбирала поэтическое сравнение.

По сведениям Павлы Борисовны, Холодильник эти три недели занимался своим традиционным бизнесом и не вспоминал о нашем, то есть своем, конечно, маленьком агентстве. Что-то не так с этим его бизнесом?

— Нет. Не тороплюсь, — почему-то отвечаю я, словно девушка, которой кавалер намекает на возможность свидания, если она "сегодня вечером свободна".

— Вы устали? Хотите отдохнуть? — спрашивает Холодильник, впившись в меня строгим инвентаризационным взглядом собственника.

— Это приятная усталость, — озадаченно отвечаю я, не понимая, какой ответ он хочет услышать.

— Возьмите недельный. Нет, двухнедельный отпуск, — советует Холодильник и ожидает моего ответа.

— Отпуск? — теряюсь я. — Сейчас? Почему?

— Чтобы отдохнуть перед новой работой, — терпеливо отвечает Александр Юрьевич, жестом приглашая меня присесть за стол.

— Новой? — переспрашиваю я. — У нас в работе три проекта. Все по плану. Никакой гонки. Только этот проект был… внеплановым.

— Это проект может изменить вашу жизнь, — таинственно говорит Холодильник, глядя на меня мертвыми глазами потерявшего смысл жизни человека.

Молча приподнимаю брови, показывая, что ничего не понимаю.

— Предложение от Петровского, — Хозяин подвигает ко мне сложенный вчетверо лист бумаги.