Триумф поражения
Шрифт:
Глава 3. Дресс-код
Всегда соблюдать дисциплину,
выполнять то, что неприятно,
но нужно делать, -
это и есть высокая дисциплинированность.
Антон Макаренко
— Нет? У нас нет дресс-кода? — уточняю я у собравшей нас в холле Павлы Борисовны.
— Нет. И никогда не было, — спокойно подтверждает она, смахнув невидимую пылинку с рукава блузки, ярко-зеленой в белую полоску.
— А теперь будет? — недоверчиво спрашивает Димка, растерянно посмотрев на свою клетчатую сине-желтую
— Дресс-код? Да ладно! — ухмыляется наш программист Костик, закатывая рукава коричневого котонового бомбера. — У меня нет смокинга, и я не собираюсь его покупать.
— Вряд ли речь идет о смокинге, — сомневается Римма Викторовна, рассматривая себя в огромном зеркале холла, нервно поправляя васильковый жакет и ниточку жемчуга на шее.
— Друзья, давайте просто выслушаем Павлу Борисовну! Может быть, всё не так страшно, как кажется? — тихий голос Дарьи Владиленовны, сидящей в своем царственном кресле, заставляет всех нас обернуться на нее. Строгая сухонькая старушка в длинной черной юбке и кремовой блузке с высоким воротником, делающим ее похожей на царственную особу, изящно расправив плечи и, как всегда, прямо держа спину, доброжелательно смотрит на нас своими милыми голубыми глазами.
— Да, мама, вы правы, — вздыхает Павла Борисовна. — Юристы Александра Юрьевича передали мне текст документа.
— На обсуждение? — с надеждой спрашивает Костик.
— Для ознакомления и выполнения, — не радует нас Павла Борисовна. — Но всё в пределах вполне приемлемых правил. Во-первых, чистая, опрятная одежда, не откровенная.
— Не откровенная? — просит уточнить начальник рекламного отдела Марина. — Насколько?
— Декольте, живот, плечи, спина — всё закрыто. Длина платьев и юбок до колен и ниже, — откровенно усмехаясь и глядя на Маринину кожаную мини-юбку на молнии, уточняет Павла Борисовна.
— Жесть! — не верит Марина, поправив бретельку топика. — А украшения?
— Про них есть отдельный пункт! — Павла Борисовна берет в руки листы бумаги и зачитывает:
— Из бижутерии и драгоценностей допускаются небольшие серьги, по одной в ухо, фирменные наручные часы, по одному кольцу на каждую руку, в том числе обручальное, одно ожерелье или тонкая цепочка.
— Да ладно! — Костик теребит серьгу в левом ухе. — Это геноцид!
— Геноцид — это нечто другое. Это форма коллективного насилия, совершаемого с намерением уничтожить национальную, этническую, расовую, религиозную группу, — поучает мой помощник Димка, чей диплом бакалавра истории мы обмывали год назад.
— Почему же нечто другое? — вмешиваюсь я в общий разговор после нескольких минут бессильного молчания. — Как раз три первых слова и подходят: форма коллективного насилия.
— У меня вообще ничего длиннее нет, — хлопает накладными ресницами Марина.
— Кстати, — добавляет масла в огонь Павла Борисовна, — макияж должен быть неярким, а парфюм со слабо ощутимым запахом!
— Он нас нюхать будет? — веселюсь я, тут же решив
— За нарушение — штраф, — серьезно сообщает Павла Борисовна.
В холле наступает мертвая тишина.
— Интересно! — даже присвистывает Димка.
— А что можно? — не понимая, что происходит, чуть не плача спрашивает Марина.
— Рекомендуются классические костюмы с брюками и юбками. Юбка-карандаш, юбка-колокол, юбка-полусолнце. Платье футляр, платье-трапеция, платье прямое. Длина — миди. Если платье-рубашка, то обязательно с поясом, — продолжает читать Павла Борисовна.
— А цвета какие? — уныло вздыхает Римма Викторовна.
— Базовые, — успокаивающе отвечает Павла Борисовна. — Черный, коричневый, серый. Да, можно неяркую полоску: стальную, серую.
— Прекрасно! — грустно шутит Димка. — Серый костюм в серую полоску — тренд сезона.
— Он вообще нормальный? — я вскакиваю с дивана и начинаю ходить по терракотовой плитке холла туда-сюда. — У нас агентство праздников! Праздников! А не ритуальных услуг!
— Вот! — Павла Борисовна находит нужный абзац. — Блузки могут быть не только белые.
— Господи! Благодетель! — натурально скриплю я зубами. — Еще черные?!
— Однотонные, спокойные. Нельзя пестрые и кислотные, — продолжает добивать нас Павла Борисовна.
— Там и про обувь есть? — интересуется Марина, совершенно потеряв ориентацию во времени и пространстве и тупо глядя на свои фантастически высокие шпильки.
— Боюсь вас огорчить еще больше, — Павла Борисовна устало садится на подлокотник маминого кресла. — Можно туфли-лодочки, туфли-лоферы и туфли-оксворды. Каблук не более пяти сантиметров. Вполне можно подобрать. Главное, чтобы не было открытых пяток и носков.
— Кроссовки? — с одновременными надеждой и безнадежностью в голосе спрашивает Костик.
— Категорически нет! — закругляется Павла Борисовна.
— Это вообще законно? — удивляюсь я.
— Вполне. Мы частное предприятие. Внутренний дресс-код — законное требование владельца, — лишает нас надежды юрист Павла Борисовна. — Александр Юрьевич на словах добавил…
— Что он разрешает цветное белье? — злобно радуюсь я. — Или он и его будет проверять?
Павла Борисовна огорченно смотрит на меня:
— Нет. Он имел в виду, что готов при необходимости сшить всем корпоративную форму.
— Ага! — соглашаюсь я. — И себе с генеральскими погонами.
— Ниночка, деточка! — зовет меня Дарья Владиленовна. — Вы будете чудесно смотреться в платье-футляре. У вас великолепная фигура. А вы скрываете ее под этим… этой футболочкой.
Моя фиолетовая футболка оверсайз и темно-синие джинсы скинни меня вполне устраивают.
— Засада! — Димка сосредоточенно думает, что из его гардероба подойдет лучше всего. — А штрафы большие?
— Пятьсот рублей. Это в первый раз. И так до двух тысяч. Потом сразу пять тысяч и десять, — вычитывает Дарья Владиленовна, надев свои изящные очки в золотой оправе.