Троцкий и заговор в Красной Ставке

Войтиков Сергей Сергеевич

Полевой штаб Реввоенсовета Республики (ПШ РВСР) был сформирован на основе Штаба Высшего военного совета — РВСР и Оперативного отдела Наркомвоена (Оперода) осенью 1.918 г. [178] под руководством генштабиста Георгия Ивановича Теодори.

Теодори родился 18 октября 1887 г. в г. Евпатория, по национальности — грек. Образование получил в Николаевском кадетском корпусе (1904), Михайловском артиллерийском училище (1906). На военной службе находился с 1904 г. Офицер 2-го Финляндского стрелкового артиллерийского дивизиона. Участник войны в Галиции на Юго-Западном фронте, контужен в спину [179] ; на 1917 г. — обер-офицер для поручений штаба 46-го корпуса, 4-го Финляндского стрелкового парково-артиллерийского дивизиона, штабс-капитан; старший адъютант в Генштабе.

178

Там же. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 216. Л. 22 об.

179

Русская армия в Великой войне: Картотека проекта /7 http:// www.gr\var.ru/persons/persons.html?id=2590&PHPSESSlD=862f634d4116c601310aae793ae8bla2.

По воспоминаниям генерал-лейтенанта А.С. Лукомского, в условиях начавшегося слома старой армии, «в Петрограде в Военном министерстве с первых же дней революции выделилась группа молодых офицеров Генерального штаба (прозванных „младотурками“), которые, желая выделиться и выдвинуться в период революции, начали проповедовать необходимость ломки „старых, отживших и революционных“ отношений между офицерами и солдатами; требовали введения всюду комиссаров и комитетов, уничтожения погон и т. д.» [180] . При Керенском Теодори попал на 3-месячные подготовительные курсы второй очереди военного времени при Императорской Николаевской военной академии (выпуск состоялся в мае 1917 г., Теодори по успеваемости занимал примерно 61 позицию из 233, т. е. закончил

по 1-му разряду, хотя и не попал на мраморную доску) [181] . После окончания курсов Теодори назначили начальником отделения оперативного отдела штаба Петроградского района. Занимавший в 1917–1918 гг. должность начальника штаба Петроградского ВО Ф.И. Балабин на допросе в ОГПУ в 1931 г. показал: «Я лично ушел из штаба Петроградского ВО после неприятности со своим помощником, на почве личных отношений. Мои помощники — офицеры 6-месячных курсов Генштаба, выразили мне порицание за высокомерное обращение, говорили, что за глаза я называю их недоносками и т. д. Условия службы создаваясь очень тягостные…» [182] . Этим помощником был Георгий Теодори. На следующем допросе Балабин охарактеризовал выпуск 1917 г. более подробно. Здесь же он дал предвзятую, но довольно точную характеристику Георгия Ивановича: «П.А. Мей, Теодори, Колесников и несколько других сотрудников моего оперативного отделения, все молодые генштабисты, окончившие ускоренный курс академии в 1917 году, малознающие (? — С.В.), малоопытные, с сильно развитым духом критики в отношении старых генштабистов — особенно Теодори, демагогические выпады которого ясно показывал и… стремление сделать быструю карьеру; самолюбивый, настойчивый, он являлся безусловным идеологом сплоченной группы своих товарищей, подчеркивал эту сплоченность и, когда считал это нужным, выступал с протестами от сомкнутого фронта своих товарищей-единомышленников» [183] . Весной 1918 г, как установил А.Г. Кавтарадзе, выявился «острый конфликт между генштабистами, окончившими академию в мирное время, и выпускниками ускоренных курсов. Некоторые из старых генштабистов пренебрежительно относились к выпускникам ускоренных курсов…» [184] . Ряд генштабистов, занимавших высокие армейские посты, подчеркивал недостаток опыта выпускников подготовительных курсов и старшего курса академии, причисленных к корпусу офицеров Генштаба еще в сентябре 1917 г. За «аттестованных» таким образом Балабином генштабистов Т.О. Косача и В.Ф. Тарасова вступился Теодори, уволенный за это со службы. Ключевым событием стало состоявшееся 30 апреля 1918 г. заседание причисленных к Генштабу сотрудников Северного участка и Петроградского района Завесы, на котором собравшиеся решили твердо отстаивать свои права, признав «случай с Теодори» «общим делом» [185] — это момент самоидентификации выпуска, лидером (или «идеологом», по выражению Ф.И. Балабина) которого стал Теодори.

180

Страна гибнет сегодня: Воспоминания. М., 1991. С. 63.

181

РГВА. Ф. 40307. Oп. 1. Д. 22. Л. 5 об. Дело — «Списки офицеров, окончивших подготовительные курсы военной академии за 1917–1919 гг.»

182

Цит. по: Типченко Я.Ю. Голгофа русского офицерства в СССР. М., 2000. С. 322.

183

Там же. С. 329–330.

184

Кавтарадзе А.Г. «Советское рабоче-крестьянское правительство… признало необходимым и учреждение… высшего военноучебного заведения» // ВИЖ. 2002. № 10. С. 33.

185

Там же. С. 34.

15 февраля 1919 г. Теодори заявил своему начальнику Семену Аралову: «Я с трудом и большими усилиями сохранил выпуск в феврале и марте 1918 года, спаял его за лето». При этом генштабисты ускоренных курсов вступили в конфликт со старыми военными специалистами (в т. ч. генштабистами), но завоевали доверие Главкома Иоакима Вацетиса, в результате представители выпуска 1917 г. заняли ответственные должности на фронтах, но старому генералитету удалось убрать однокурсников Теодори «из главных управлений» военного ведомства, т. е. из центрального военного аппарата [186] .

186

РГВА. Ф. 6. Оп. 10. Д. 3. Л. 204.

27 мая по приглашению заведующего Оперода московского большевика Семена Ивановича Аралова Теодори явился в Москву и стал консультантом (фактически — создателем) Оперода. По наблюдениям Вацетиса, «тов. Теодори был человеком весьма осведомленным и пользовался большим доверием у своего начальства. Отношения между начштаба Оперода Теодори и военным руководителем Высшего военного совета М.Д. Бонч-Бруевичем были весьма враждебные. Теодори и М.Д. Бонч-Бруевич работали как бы на противоположных склонах какого-то психологически непреодолимого вулкана. Кроме того, существовала еще следующая, весьма веская причина взаимной личной их неприязни. М.Д. Бонч-Бруевич по занимаемой им должности являлся представителем оставшегося в пределах РСФСР старого Генерального штаба, который он собрал в составе Народной армии, благодаря чему старый Генеральный штаб, проиграв мировую войну, ухитрился захватить в руки инициативу в военном строительстве Советской России и очутился во главе этого дела. Тов. Теодори стоял во главе молодых академиков, еще не переведенных в Генеральный штаб. Таких было мало — около 130 человек выпуска 1917 г. Надо сказать, что выпуск 1917 г. состоял из лучшего бывшего офицерства старой армии, из людей, отличившихся в боях и успевших приобрести большой боевой опыт» [187] .

187

РГВА. Ф. 39348. Оп. 1.Д. 1.Л. 178–179.

У Георгия Теодори была идея фикс — Большой Генеральный штаб, т. е. такой Генштаб, который будет играть значительную роль в политике и влиять на экономику. Попав в Оперод, Теодори начал перетягивать за собой верных однокурсников и соратников и расставлять их на ключевые посты в отделе. Ранее остальных в Опероде оказались Георгий Оттович Маттис (консультант организационно-учетного отделения с 23 июня по 8 июля, консультант Оперода не позднее чем с 9 июля) [188] и И.Д. Чинтулов (26 июня) [189] . Остальные пришли позднее: консультант Разведывательного отделения Б.И. Кузнецов — не позднее 1 августа [190] . Г.Я. Кутырев и И.Д. Моденов стали консультантом и помощником консультанта Оперативного отделения 1 августа [191] , Т.С. Косач — консультантом при Оперативном отделении 7 августа. 15 августа Моденов стал вторым консультантом Оперативного отделения [192] . В.А. Срывалин был назначен помощником консультанта Отделения связи 7 сентября [193] , В.Ю. Стульба — помощником консультанта Оперативного отделения с 13 августа [194] . Любопытно, что Чинтулов был назначен на основании телеграммы Льва Троцкого от 13 июня № 0729/591. Это свидетельствует о том, что отдельные генштабисты уже попали в поле зрение главы военного ведомства. С 6 по 15 июля консультант разведывательного отделения Оперода Ю.И. Григорьев находился в командировке «по делам службы в города Российской Советской Федеративной Республики» [195] (непонятно, как можно было организовывать разведку за столь короткий срок). 15 июля откомандировали консультанта Оперода Г.В. Семенова, «находящегося в командировке в Высшей военной инспекции в качестве сотрудника» [196] . Не позднее 3 октября А.В. Гиршфельд, Б.И. Кузнецов и Т.С. Косач были отправлены в командировку с Л.Д. Троцким [197] . 24 октября консультанты Отделения связи Г.Я. Кутырев и В.А. Срывалин переводились в Разведывательное отделение на должность консультантов, причем на последнего возлагалось временное исполнение обязанностей консультанта Отделения связи [198] .

188

РГВА. Ф. 1. Оп. 2. Д. 142. Л. 27.

189

Там же. Л. 17.

190

Там же. Л. 50.

191

Там же. Л. 49, 56, 57.

192

Там же. Л. 75 об.

193

Там же. Л. 82.

194

Там же. Л. 90, 92.

195

Там же. Л. 25, 34.

196

Там же. Л. 31.

197

Там же. Л. 121.

198

Там

же. Л. 148.

27 июня 1918 г. всех генштабистов ускоренного выпуска причислили к корпусу офицеров Генерального штаба [199] . По воспоминаниям Иоакима Вацетиса, «молодые академики с охотой пошли на войну, начавшуюся на востоке. Не было поэтому налицо никаких причин отказывать им в переводе в Генеральный штаб. Хлопоты на этот счет взял на себя Теодори. С первых же шагов он встретил сильное сопротивление в лице представителей верхов старого Генерального штаба, сгруппировавшихся около Высшего военного совета и Всероглавштаба. Имея близкое соприкосновение с Военным комиссариатом (Наркомвоеном. — С.В.), старики сумели внушить тем, от кого зависело решение вопроса, что выпуск 1917 года — недоучки, что им надо сначала откомандовать ротой, а потом вернуться снова на академическую скамью и написать 3 военнонаучных доклада, как это сделали когда-то они — старые генштабисты. Ходатайство Теодори было отклонено. Тогда Теодори обратился ко мне за содействием и просил меня походатайствовать перед Л. Троцким. Я взял у Теодори заготовленный проект приказа о переводе в Генеральный штаб молодых академиков выпуска 1917 года и список этого выпуска и явился к Л. Троцкому. Я привел целый ряд мотивов, говоривших в пользу этого революционного выпуска. Л. Троцкий уважил мои доводы и тут же при мне написал приказ о переводе в Генеральный штаб всего выпуска 1917 года. Тов. Теодори отплатил мне тем, что в эту тяжелую для меня минуту (назначения Главнокомандующим Восточного фронта. — С. В.) он откровенно и правдиво обрисовал мне военное положение РСФСР и развернул передо мною всю картину той организационно-оперативной галиматьи, которой занимался М.Д. Бонч-Бруевич» [200] . Фактически в Теодори и его однокурсниках Иоаким Вацетис увидел тех людей, на которых можно будет опереться.

199

Кавтарадзе А.Г. Военные специалисты на службе Республики Советов. М., 1988. С. 199.

200

Там же. Ф. 39348. Oп. 1. Д. 1. Л. 179.

Вацетис так описывал процесс создания Полевого штаба: в результате пополнения 30 сентября 1918 г. Реввоенсовета Республики его «самостоятельность оказалась сильно стесненной. Некоторые проекты не могли быть даже поставлены на обсуждение, ибо им грозил провал. Чтобы выйти из создавшегося положения, мне нужно было оторваться от РВС Республики. Я решил использовать данную мне власть и приказал временному начальнику штаба тов. Майгуру подготовить сформирование специального штаба для Главнокомандующего в Серпухове. Штаб этот получил название Полевой штаб, куда перешла часть работников из Штаба РВСР, а этот последний был ликвидирован. Полевой штаб был подчинен непосредственно мне и являлся моим рабочим органом. Состав Полевого штаба был довольно ограниченный, но в нем были представлены все управления, необходимые для той огромной творческой работы, которую предстояло нам выполнить. С большим сожалением должен отметить, что мой начальник штаба Восточного фронта тов. Майгур по своей скромности отказался занять должность начальника Полевого штаба — на эту должность был назначен генштаба Костяев Ф.В.» [201] К воспоминаниям Вацетиса следует относиться критически: так, например, П.М. Майгур не возглавил штаб отнюдь не вследствие своей «скромности».

201

Там же. Л. 583.

Нападки на будущих сотрудников Полевого штаба начались еще весной — летом 1918 г. Генштабистов 1917 г., занявших ключевые посты в Оперода, а затем достаточно серьезные посты в Полевом штабе и на фронтах, опасался ряд видных большевистских организаторов, находившихся на военной работе и боявшихся военного переворота (член коллегии Наркомвоена М.С. Кедров, военком Северного фронта Л.М. Глезаров и др.). Летом 1918 г. в Петрограде будущего начальника Полевого штаба генерала Ф.В. Костяева «предательски», «без всякого повода» арестовал большевик Л.М. Глезаров и освободил «только по настоянию центральной власти» [202] .

202

Там же. Ф. 4. Оп. 14. Д. 2. Л. 255.

Формально большевистским комиссарам развязало руки объявление массового «красного террора» 2 сентября 1918 г. Уже 4 сентября был опубликован приказ о заложниках, разосланный всем советам наркомом внутренних дел Г.И. Петровским, в котором указано: «Тыл наших армий должен быть, наконец, окончательно очищен от всякой белогвардейщины и всех подлых заговорщиков… ни малейшей нерешительности в применении массового террора» [203] . В начале сентября консультант Оперода и будущий организатор Полевого штаба Г.И. Теодори ходатайствовал перед фактическим руководителем центрального военного аппарата Э.М. Склянским о срочном командировании в Оперод генштабиста Н.Н. Доможирова, которого 3 месяца задерживали в Петрограде. 11 сентября Склянский сообщил Теодори, что Доможиров «под подозрением». Теодори апеллировал к Главкому И.И. Вацетису, высоко ценившему генштабистов 1917 г. и лично консультанта Оперода [204] . Георгий Иванович «категорически» ручался за своих коллег — генштабистов Доможирова, Б.И. Кузнецова, Г.Я. Кутырева, И.Д. Чинтулова и других, ссылаясь на доверие Л.Д. Троцкого, «оберегавшего» их.

203

Военная история Гражданской войны 1918–1920 годов в России. М., 2004. С. 261.

204

Большевистское руководство. Переписка. Т. 1. С. 87.

К тому же после создания в сентябре 1918 г. нового высшего военного органа — Революционного военного совета Республики — во главе с Львом Троцким началась перетряска аппарата военного управления. В частности, высшее военное руководство планировало влить Оперативный отдел Наркомвоена во Всероссийский главный штаб (Всероглавштаб). В случае такой реорганизации генштабисты 1918 г. выпуска попадали в подчинение тем старым генштабистам, с которыми они ожесточенно боролись вот уже около полугода. 11 сентября Теодори заявил высоко ценившему ему Главнокомандующему всеми вооруженными силами И.И. Вацетису: «Я прошу категорически не соглашаться на влитие Оперотдела во Всероссийский главный штаб, ибо это равносильно уничтожению инициативной группы работников, которая растворится в массе саботантов [205] , а потом нас постепенно рассеют или заарестуют… Особенно остро в случае передачи Оперотдела во Всероссийский главный штаб станет вопрос с разведывательным, военным контролем, оперативным и учетным отделениями… Если же все интриги и старания отдельных групп увенчаются успехом, то, безусловно, работать во Всероссийском главном штабе мы не будем, дабы не нести нравственную ответственность за тот характер работы, который там идет и будет идти. Предпочитаем тогда уйти в сторону от работы, ибо тогда фактически выяснится, насколько необходима была продуктивная работа отдела, та энергия и способность к творчеству и созидательному труду, которая за эти 2–3 месяца могла уже перейти к исполнению элементарных военных требований» [206] . Рассказ Теодори полностью подтвердил сам А.А. Свечин в «Автобиографии». Генерал в 1935 г. (!) указал, что до марта 1918 г. он был «враждебно настроен к Октябрьской революции». В марте он присутствовал на совещании в Смольном, после которого и поступил на службу в советское военное ведомство. Когда Свечин занимал должности в Смоленском районе Завесы, он столкнулся с «местными коммунистами, которые не выполняли приказов центра, которые я послушно проводил в жизнь. Напряженность этих отношений заставила меня согласиться на предложение Троцкого — принять должность начальника Всероссийского главного штаба. Эта должность занималась мной с марта по ноябрь 1918 г. Я держался по всем вопросам диаметрально противоположного мнения по сравнению с Главнокомандующим Вацетисом. Троцкий всегда поддерживал последнего. Это обстоятельство и убедило меня в безнадежности моей работы и вынудило просить меня заменить другим, более пригодным и покладистым человеком» [207] . Здесь нужен комментарий: И.И. Вацетис стал Главнокомандующим Восточным фронтом (по сути Верховным, т. к. именно на Восточном фронте решалась судьба революции) в июле 1918 г., причем в этот период сам Троцкий назвал его кандидатуру на пост Главкома «смехотворной». Дело в том, что «гений» Вацетиса был хорошо известен Троцкому: еще в начале июля 1918 г. на секретном заседании о судьбе отдела всеобщего военного обучения он предстал во всей красе. Вопреки общему решению об оставлении отдела в структуре Всероссийского главного штаба, заведующий отделом Л.Е. Марьясин, И.И. Вацетис и Туровский остались при особом мнении: отдел не должен входить в состав штаба. При этом Марьясин и Туровский, отстаивая свои интересы, предлагали непосредственно подчинить отдел наркому по военным делам, а Иоаким Вацетис, по добродушному заявлению Льва Марьясина, «настаивал даже на образовании из него особого народного комиссариата». Естественно, характеризуя кандидатуру Главкома как смехотворную, Троцкий не кривил душой: во-первых, позиция говорит о наивности Вацетиса, во-вторых, совершенно очевидном, непонимании линии наркома — на максимальную централизацию государственного (в частности, военного) аппарата [208] . Следовательно, описываемая Свечиным ситуация, скорее всего, сложилась уже после создания Реввоенсовета Республики. Слияние Оперода со Всероглавштабом не состоялось. Теодори сотоварищи удалось отстоять свое положение в советском военном ведомстве.

205

Так в тексте. Правильно: «саботажников».

206

РГВА. Ф. 4. Оп. 14. Д. 2. Л. 254 с об—255.

207

Там же. Ф. 37976. Oп. 1. Д. 23 (Личное дело А.А. Свечина). Л. 17. Автобиография (автограф синими чернилами).

208

РГАСПИ. Ф. 325. Оп. 2. Д. 58. Л. 15–15 об.