Трое
Шрифт:
В итоге, когда пришло время отправляться, сами путники в транспорт поместились с трудом.
Расселись по машинам. В последний раз с тоской и невероятным сожалением посмотрели на такое чудесное, такое обустроенное жилье, где можно было бы жить очень долго и безбедно.
Дали по газам. На выезде дождались Гризли, который оставил небольшие сюрпризы захватчикам.
И вот уже вторые сутки ехали, останавливаясь только на ночевки и пополнение бензина и припасов, если находилось, где.
Мерл, относительно легко в этот раз перенесший ломку, практически ни с кем
На ночевках спал отдельно от Мишель и Дерила, матерно рычал на всех, кто подходил ближе, чем на метр, практически ничего не ел.
Мишель вся извелась, глядя на его мучения. Девушке было его безумно жаль. Видеть, как такой сильный, неунывающий, язвительный, но оптимистичный обычно мужчина превращается в злобного отшельника, было невыносимо. Дерил на опасения Мишель лишь пожимал плечами. Он знал, что брату требуется время.
Но, конечно, он тоже хотел бы, чтоб прежний Мерл вернулся побыстрее. В том числе и из-за Мишель. С момента травмы брата, девушка не разрешала к себе прикасаться, убирала его руки, плакала, расстраивалась. Дерил понимал, особо не настаивал, но нервы-то не железные. В дороге Мишель вообще с ним не ночевала, предпочитая спать с Софией в машине.
Дерил, не осознавая этого, безумно скучал по прежней веселой жизни втроем. Без Мерла их отношения стали неполноценными. Мишель не задумывалась, почему она так себя ведет по отношению к Дерилу. Все ее мысли были о Мерле, о том, как ему помочь, как его расшевелить.
Никто из женщин подсказать ей ничего не мог. А мужчинам было не до психологических проблем Мерла. Тут бы выжить, найти место для ночевки. А все остальное подождет.
Группа направлялась в Сансити. Маленький городок, один из многих, ничем не примечательных мест в Джорджии. Мерл какое-то время там жил, знал, где можно остановиться.
В прошлый раз его знания очень помогли, поэтому Рик без колебаний сделал выбор в пользу предложенного Диксоном маршрута.
Дом, куда Мерл в итоге привел своих спутников, стоял не в самом городе, а слегка на отшибе. Окруженный невысоким, но крепким забором, через который ходячие пройти не могли, с английским парком, строгий и роскошный.
– Интересные у тебя знакомства, Диксон, - задумчиво пробормотал Шейн, оглядывая ландшафт возле здания.
– На хуй иди, - прохрипел Мерл, - не нравится, пиздуй отсюда вместе с дружком своим и бабой вашей общей.
И, глядя на то, как Шейн, сжав кулаки, разворачивается в нему, поощряюще ухмыльнулся:
– Вперед, бля!
Но Шейн, с видимым усилием переборов себя, только плюнул ему под ноги и ушел к группе. Кроме нескольких ходячих на территории они никого не заметили, можно заходить. А с этим наркоманом себе дороже воевать.
В доме было тихо. Видно было, что его ощутимо пограбили, но в целом сохранилась и обстановка и даже кое-какая еда.
Женщины затеяли ужин, мужчины, установив очередность дежурств,
Лори, всю дорогу пребывавшая в подавленном состоянии из-за их бегства, ушла отдыхать в одну из комнат наверху.
Мишель , решившая помочь Керол с нарезкой, как раз несла от машины вяленое мясо, когда ее перехватил Дерил.
Он просто курил на крыльце и перегородил ей путь.
– Как Мерл?
– Мишель не смотрела на мужчину, сжимая в руках пакет.
– Нормально, че ему будет, говнюку.
– Дерил поморщился, потом нерешительно добавил, - я наверху, в крайней комнате…
– А он?
– А он в машине, блядь. Выходить не хочет, так и сидит там, скот.
– Чувствовалось, что Дерил уже на грани.
– Не надо так, ему плохо сейчас… - Мишель говорила еле слышно.
– Плохо?
– Дерил не выдержал, наконец, повысил голос. Видит Бог, он был терпелив!
– Это нам всем, блядь, плохо! Это мы все переживаем! А ему все заебись!Он не думает о нас! О только о себе думает! Как и всегда, блядь!Он всегда думал о себе!
– Не говори так! Он переживает, он руки лишился! Его надо поддерживать! И если он меня не хочет видеть, то ты...
– Мишель, наконец, подняла голову и обожглась о бешеный сумасшедший взгляд Дерила.
Мужчина шумно выдохнул, сделал шаг, схватил девушку за локти и прижал к стене дома.
Мишель задергалась, пытаясь вырваться, но безуспешно.
– Мне больно! Пусти!
– Ну уж нет! Ты, блядь, мать Тереза, хоть раз подумала о том, кто он такой вообще? Кто МЫ такие вообще? Че ты о нас знаешь? Ты знаешь, че этот говнюк делал раньше? Че я делал? Сколько народу мы пришили по заказу?
– он зло посмотрел в широко раскрытые, испуганные глаза девушки.
Этот испуг буквально выворачивал ему все внутренности, сжигал, но Дерила несло, и остановиться он уже не мог. Он лишь сбавил громкость, начиная шипеть ей в лицо. Этот шепот продирал гораздо сильнее, чем крик, заставляя оцепенеть от ужаса:
– А очень часто, крошка, нам надо было не просто пришить, а кое-что узнать… И как ты думаешь, как мы узнавали то, что нам надо? А мы всегда, слышишь ты, святоша французская, всегда узнавали…
– Нет… - голоса не было, только тихий хрип. Смотреть в его глаза было невыносимо, но и закрыть их тоже не получалось.
– Да, солнышко, да… Это именно то, о чем ты думаешь… - он продолжал шептать, наклоняясь все ниже, практически касаясь ее ушка губами, - мы резали людей, отрубали пальцы, уши, прижигали…
Дерил выдавливал слова медленно, смакуя ужас Мишель, растягивая момент кошмара. И практически не контролируя себя.
– И когда этот скот садился, я оставался один… И выполнял всю работу за себя и за него. Только так я мог ему обеспечить нормальное существование в тюряге. Он до сих пор думает, что прикрывал меня. А это я, слышишь ты, я его прикрывал, блядь!
– он опять сорвался на крик, - и как, как мне теперь быть? Он руки лишился! Ах, какая беда!Сука! Да мы все чего-то лишились! Он живой! И это главное! Живой! И теперь, сука, теперь у него есть роскошь пострадать! И заодно напрячь всех! Да пошел он!