Трофей бандита
Шрифт:
Дверь захлопнулась, мы полетели вперед по усыпанным листвою улицам. Игнорируя красный свет на перекрестках и громко сигналя моим одноклассницам, чтобы вызвать у них паралич лица и приступ смертельной зависти. Я влюбилась в него в тот же день… Вернее, я тогда убедилась, что уже честно его люблю и хочу видеть рядом с собой каждый прожитый день.
Мы начали встречаться после школы. Он забирал меня с уроков и вез куда-то за город, где мы купались в реке и с хохотом стреляли по пустым бутылкам. Мы целовались каждую минуту и не могли расцепить свои
Я и Макс начали промышлять хулиганством и торговлей всего того, о чем мечтает неокрепший старшеклассник. Он использовал свои связи и снабжал меня товаром, я же пользовалась талантом убеждения и находила все новых и новых клиентов. А немногим позже мы стали метить еще выше и рискнули обокрасть магазинчик… Это было нетрудно, сторожа не было, на двери висел замок, а древняя сигнализация сдалась в борьбе с обычной жвачкой. Мы обчистили кассу и стали чувствовать себя новыми Бонни и Клайдом.
Нагло грабили мелких торговцев наркотой, обчищали газетные киоски и автозаправки на отшибе. Мне безумно нравилась та жизнь, тогда мне казалось, что это самое лучшее, что может случиться с человеком. Жить не по средствам, ехать туда, куда глядят глаза, не думать о проблемах и жить одним днем, отнимая деньги у богатых и отдавая их бедным — то есть самому себе…
Казалось, мы будем плавать в эйфории вечно.
Но потом случилось то, что и следовало ждать. Мы настолько обнаглели и привыкли к безнаказанности, что замахнулись на орех, который был нам не по зубам. Я заехала с Максом на какой-то концерт — выступала рок-группа, и всем было очень весело. А рядом проходила выставка ретро-машин, целое поле баснословно дорогих и безумно редких автомобилей, которым по тридцать, а то и по восемьдесят-девяносто лет. Мы ходили по рядам и делали фотки на память, будто это все наши тачки или мы их угнали.
А потом я зависла у одной из табличек и сказала: «Макс, мне так понравилась эта машина…»
Передо мной была «Лиса» — уникальная рыжая машина без крыши. Сделанная на заказ в Италии, одноштучная Ламбо Миура. Шестьдесят восьмого года. По моим скромным девичьим меркам она была прекрасна. Изумительно красива, с изогнутыми формами, красным салоном и ядовито-оранжевым цветом кузова.
— Она похожа на тебя, — сказал мне Макс. — Она почти так же красива и сексуальна, но порвет любого, кто перейдет ей дорогу. Эта «Лиса» — горячая штучка. Ей, как и тебе, палец в рот не клади. Не правда ли?
Слова Макса меня нешуточно завели, мне неистребимо захотелось сесть с ним в эту тачку и угнать куда-то в закат. Словно она наша и всегда тут стояла в ожидании хозяев.
И мы… Мы так и поступили… Просто сели в эту Ламбу, завели ее простой отверткой и укатили вдаль, пока охранник бежал по полю и дул в свой свисток до посинения. Мы летели по шоссе и наслаждались свободой. Она была в наших волосах, свистела между пальцами рук,
Вскоре наш кабриолет сломался. Мы застряли в горах, в узком ущелье, где была одна дорога и две отвесных скалы по бокам. Без пути для отхода. И мы сдались полиции без сопротивления — подняли руки вверх, заложили их за голову и послушно стали на колени, чтобы на запястьях щелкнули браслеты.
Та машина стоила просто огромных денег. Мы ее не разбили и даже не испортили — просто сломали. А перед этим дерзко увели из-под носа состоятельного владельца. Им оказался какой-то крупный сенатор, человек известный и… со связями. Так что нас должны были судить по полной программе.
К угону дорогой тачки прибавилась дюжина краж и ограблений, торговля наркотиками и хулиганство. Словом, нам грозила тюрьма. Вопрос стоял только в сроках: прокурор просил шесть лет для Макса и четыре — для меня.
18
Мой новый день в норе начался, как обычно. Конечно, я не знала, утро это или уже середина дня, а может, он будил меня глубокой ночью. Я знала только одно — если лампочка зажглась и слышатся шаги, то пора вставать с кровати и ждать холодного душа.
И главное — ни малейшего звука. Рот на замке!
Дверь скрипнула петлями и открылась. Макс принес с собой привычный набор: в одной руке было ведро, а во второй — бумажный пакет с собачьими консервами, моим бессменным блюдом на любое время суток.
Он подошел поближе и уставился на меня с нейтральным выражением лица. Как это обычно бывает перед обливанием. Вероятно, ждал от меня жалоб и нового повода ударить. Но я мужественно стояла с плотно сжатыми губами и таким же напряженным телом — ожидала шок от ледяного душа.
Но Макс почему-то медлил. Со вздохом осмотрел меня от стоп до лица и… поставил ведро на пол, будто в этом нет ничего странного. Затем происходящее стало и вовсе мне непонятным: Макс достал из ведра новогодние гирлянды и стал их развешивать по комнате. Цеплял их на старые крючки, на изголовье кровати, обмотал ими лампочку и просто разбросал эти метры светящихся проводов по полу.
Я смотрела на него с изумлением.
Макс включил гирлянду, и она засияла. Ее крохотные лампочки стали мерцать то красным, то желтым, то зеленым… Погружая еще пять минут назад угрюмый подвал в краски радуги.
— Хм… — хмурила я брови в поисках подвоха.
Что это с ним? Почему он это делает? Почему не обливает меня, не издевается, как обычно? Тут что-то не так, должна быть причина… И эта причина — точно не Новый год, ведь сейчас сентябрь.
Конечно, я уже потеряла счет времени, пока сидела в этом мраке. Но чисто математически это было невозможно. Даже до Хэллоуина было далеко.
— Что, удивлена? — ухмыльнулся Макс и достал из пакета с дюжину свечей, связанных скотчем, как связка динамита.