Трофей для зверя
Шрифт:
– Его ошейник настроен на меня. Поэтому он должен быть под моим контролем.
– Так перенастрой на меня!
– Извините, но это невозможно. Его нельзя ни снять, ни изменить. Так было спроектировано… по вашему приказу.
– Значит, сделать новый ошейник! – прорычал он. – А пока приведи его на главный двор и посади в клетку для скота. Пусть народ смотрит. Пусть все видят, что ждет того, кто посмеет к нам сунуться.
Мысль о том, чтобы держать зверя в клетке на всеобщем обозрении показалась кощунственной.
– Ваше величество, этот пленник имеет огромную ценность. Нельзя
– Ты опять со мной споришь?!
– При всем уважении, я не могу с вами согласиться.
Мелену коробило от того, что этот разговор проходит при свидетелях, ничего не смысливших в защите города. Король должен был вызвать ее к себе и выдвинуть свои требования. Должен был пригласить на этот разговор кого-то из генералов и советников. Они бы единогласно сказали, что нельзя кхассера сажать в клетку и показывать, как в зверинце, тогда Вейлор вынужден был бы согласиться с их доводами. А сейчас, перед своими прихвостнями, жадными до зрелищ и сплетен, он не слышал ничего! Ему важнее, чтобы его воля была исполнена, даже если то, что он требовал, не имело смысла.
– Повтори, что ты сказала?
– Я не могу с вами согласиться. Слишком опасно оставлять его в клетке среди толпы.
Никакая клетка не выдержит, и тогда все закончится бойней.
– Так выполняй свою работу лучше, чтобы не было опасностей! Вместо того чтобы ходить и пугать моих людей, займись делом! А за своеволие и за то, что посмела спорить – наказание увеличиваю до двадцати плетей! Немедленно!
В толпе раздалось одобрительное шушуканье, и торжествующе блеснули синие глаза Тиры. Вот для чего все эти люди вышли во двор. Посмотреть, как ее будут наказывать. Позлорадствовать.
– Как прикажете, мой король, – процедила сквозь зубы Мелена.
Подданные притихли. Лишь жадно, вытягивая шеи и не моргая, чтобы не пропустить подробностей, смотрели, как она расстегивает пряжку и скидывает плащ на кривую изгородь, потом снимает черный плотный камзол, оставаясь в одной нательной рубашке.
Коварный ветер, до этого неспешно круживший снег по двору, налетел на нее неожиданно зло и тут же проник под тонкую ткань, но холода Мелена не чувствовала – чужие взгляды обжигали. Она сняла рубаху и, не стесняясь наготы, ровным шагом подошла к позорному столбу. Один из стражников проворно перехватил узкие запястья кожаными ремнями, второй стоял с плетью на изготовке.
– Приступай! – нетерпеливо приказал Вейлор.
Первый же удар опалил кожу жгучей болью. Мел стиснула зубы, прикрыла глаза и принялась считать.
Один. Два. Три…
Спина горела.
Четыре, пять, шесть…
Со свистом рассекая воздух, плеть каждый раз ложилась на новое место, оставляя красную полосу на белой коже. Как-то отрешенно Мелена подумала о том, что стражник ее щадил. Если бы приказ выполняла она, то била бы по одному месту, в лохмотья разрывая кожу и сдирая мясо с костей.
Десять, одиннадцать, двенадцать…
Она чувствовала, как по спине бегут тонкие струйки крови, и все сильнее сжимала зубы, чтобы сдержать стон, готовый сорваться с губ. Казалось, что еще немного, и они раскрошатся в пыль.
– Двадцать! – громко объявил страж, последний раз опуская
Мелена шумно втянула воздух, на миг задержала дыхание и медленно выдохнула, пытаясь найти точку опоры.
Когда путы, стягивавшие запястья исчезли, она медленно опустила руки – каждое движение причиняло боль в изувеченной спине – и обернулась к королю и его подданным.
Он улыбался, но Мел видела за этой маской жгучее разочарование. Он хотел ее слез и криков, но получил лишь пустой равнодушный взгляд.
– Надеюсь, ты усвоила урок?
– Да, мой король, – в ее голосе не было ни злости, но обиды. – Я могу снова приступать к своим обязанностям?
– Тебя никто от них не освобождал! – припечатал Вейлор, едва скрывая недовольство.
– Спасибо.
Все так же сопровождаемая чужими взглядами, Мел начала одеваться. От прикосновения легкой ткани к разодранной спине ее бросило в пот. Обжигающе больно. И это только начало. Скоро рубцы набухнут, воспалятся и начнут пульсировать, а разорванная кожа будет трескаться от каждого движения. И будет казаться, что не осталось ни одного живого места.
Чтобы достойно одеться и не поморщиться, пришлось потратить много сил, но никто из присутствующих не получил удовольствия увидеть, как ей больно.
– Я могу идти?
– Иди! И не забудь про новый ошейник.
Мел поклонилась и, развернувшись, прошла мимо притихших придворных. Она запомнила каждого из них, каждую усмешку и язвительно прошептанное слово.
Несмотря ни на что, ее спина была прямая, шаг уверенный, на лице не отражалось ни единой эмоции. Лишь оказавшись в темном проходе, она уперлась обеими руками в стену и, опустив голову, надрывно задышала. Ее трясло, зуб на зуб не попадал, казалось, что боль со спины растекается по всему телу.
– Проклятье, – оттолкнувшись от стены, продолжила свой путь, чувствуя, как ткань на спине пропитывается кровью.
Ей хватило сил наведаться на полигон и даже появиться на очередном пиршестве, где все те же придворные, которые наблюдали за ее наказанием, громко смеялись и пили эль из золоченых кубков, а король сидел на возвышении и наблюдал за ними с ленивой улыбкой победителя. Рядом с ним вилась Тира, выглядевшая совершенно счастливой. На ее голове красовался светлый парик с ярко-розовыми прядями, на шее – новое колье с рубинами – подарок щедрого любовника.
Глядя, как эта пустышка ласково льнет к его рукам и поправляет корону, сползшую набок, Мел впервые подумала, что король просто жалок.
К счастью, когда дело дошло до настоящего веселья, Вейлор отправил ее восвояси. Привычно отдав распоряжение стражам, Мелена ушла. Как бы она ни держалась, боль выматывала. Сил не было совершенно, и остаток пути она проделала, придерживаясь рукой за стену.
Перед дверью комнаты остановилась и устало прижалась лбом к шершавому дереву. Внутри поджидал кхассер, а это значило, что снова придется держать спину прямо. Показывать ему свою боль хотелось еще меньше, чем лживым подданным короля, но Мел знала, что от него не спрячешься и не закроешься, как от остальных. Даже если он будет просто молча смотреть, этот взгляд станет сдирать слой за слоем, с каждым мигом проникая все глубже.