Трофей мажора
Шрифт:
– Догадался, – отбиваю слегка резковато. – Гоу к Максу.
Заезжаем на стоянку дома уже затемно. В больнице должны были провести не так много времени, но нас задержали. Муторно и долго уговаривали малявку остаться на обследование, но она ни к месту включила воинственную упертость. Заметил – у нее случается временами.
Прохожу под навес крыши, задерживаюсь, наблюдая за срывающимися вниз промозглыми каплями. Постепенно расслабляюсь. Взгляд кидаю на гараж. Двери открыты, там красуется новенький шикарный Мустанг, на котором разъезжает Макс.
Из-за этого долбаного байка он на меня очень злится. Но он сам его на кон поставил. Никто его не заставлял.
Я мог бы ему вернуть, но … нет.
Дождь миксует все сильнее. Опять видимость будет никудышная. Не смогу подглядеть в окно, чем там малявка занимается.
Ага, а это тут причем.
Ладно, я – безумец.
Да просто, отчего то жалко ее, и больше ничего. Снова ляжет поздно. У нее режим ни к черту.
До ночи над учебниками сидит, потом сериалы щелкает и сладким закидывается. Короче – питание тоже ни к черту. Надо будет ей еще продуктов нормальных прикупить.
И те булочки, которые она с таким блаженством уплетала. До сих пор улыбаюсь, вспоминая ее набитые щеки и вылупленные на меня огромные глазища.
Захожу в дом, киваю пожилой экономке, как обычно расплывающейся в гостеприимной улыбке, и по ее наводке стремительно поднимаюсь на второй этаж, тарабаню в дверь комнаты Макса. Тишина. Он мне уже несколько дней не отвечает на звонки и сообщения. На треке устроил настоящую вакханалию. Дай человеку власть, он себя во всей красе покажет.
– Я ща двери выломаю, – кидаю угрозу и отхожу на пару шагов. Сказал – сделаю.
Он это тоже знает, поэтому под тонкую матерную брань замок щелкает и дверь мгновенно распахивается. Прохожу в помещение, свет врубаю. Уже опять улегся. Дрыхнет при полном параде, даже косуха на нем. Глаза сонные протирает и злобно кривится.
– Выключи!
– Что на гоночном треке произошло? – бросаю раздражённо, без лишних приветствий. У меня особо времени церемониться нет. – Че за мордобой с новенькими? Совсем спятил? Они же к нам больше не приедут.
– Эти отморозки сами начали! Влад давно лез на рожон! Этот урод – настоящий зверь! Ай, да чего я рассказываю… Ты бы знал, если бы явился на гонку. Да вообще хотя бы раз заглянул за две недели. Но ты был занят, – хмыкает. Голос севший. – У тебя же девчушка обиделась…
Действует по своей обычной методике – «Лучшая защита — это нападение».
– Да знаю я, мне все докладывают, – фыркаю. – Ты опять сорвался, контролировать себя не умеешь. Потому что руководствуешься эмоциями, а не холодным разумом. Так у тебя никогда ничего не получится. Что ты хочешь поменять, если даже с тем что есть управиться не в состоянии. Ты же нам все разрушишь. Чтобы больше такого не было, уяснил?
– Не уяснил. Я твой напарник, не забывай. И пусть не имею там особых прав, – поднимается, шатаясь из комнаты вышагивает. Я за
Останавливается, вмазывает мне по плечу с ухмылкой, мол, «догадываюсь, в чем дело».
– Нет, – чеканю жёстко и уверено. – Не из-за нее. Я тебя давно проверить хотел, потому оставил за главного. Мне нужно было увидеть, как ты будешь справляться. Но ты не тянешь. Сам понял уже? Не выводи меня. Не умеешь – учись у лучших.
Конечно, себя имею в виду. Во всем– лучший. Другого не дано.
– Забросил из-за девчонки, – продолжает тупо гнуть свою линию. – Расскажи, Лучший, что это твой холодный разум творит. И совсем не человеческие эмоции, – насмехается. – Хотел бы проверить, проверил бы давно. А в итоге, ты себя к хре*ам слил. Без тебя мое слово там имеет больший вес.
– Я бы в любом случае дал тебе шанс проявить себя. Но ты не умеешь держать эмоции в руках, тебя подстрекают – а ты и рад, – идем на кухню, Макс направляется к холодильнику. Из приоткрытой дверцы выглядывает, рожа кирпичом. – Я дал тебе возможность самому понять, что один ты не справишься. Скажи спасибо, что я не передумал, когда ты мне на той убогой вечеринке чуть все не испортил своими дебильными психами. Я не знал, как ее успокоить. Ты знаешь, я не любитель объясняться.
– Что именно испортил?
Плечами пожимаю. А еще я не любитель откровенничать.
Да что там, толком сам не понимаю. Макс насмешливо скалится.
– Так и не признаешься?
– В чем?
– У тебя появилась слабость. То, чего ты так сторонился – свершилось.
Вот докопался. Пластинку врубил, по накатанной. У меня нет слабостей.
– Иначе, что произошло?
– Ничего не произошло. Говорил же, так быстро мне не интересно. Да и к тому же… Маленькая она еще, – объясняю, как дураку. Крайне терпеливо. – Что не понятно?
– В смысле маленькая? – откровенно ржет. – Деваха уже совершеннолетняя. Все законно. Сколько у тебя уже таких было. Раньше тебя это не останавливало.
– Она бы потом меня не простила, – с чего-то начинаю тупо оправдываться. – Ты не понимаешь, она – другая. Невинная, нежная…
– Нежная, – ржет еще громче. Смотрит на меня, как на дебила. Делает рука-лицо. – Ой, Тохаа.
Сам знаю. Нежная? Может, и правда крыша едет?
Давлю самый невозмутимый вид.
Вообще-то у меня все под контролем.
– Ты же втирал, что она стремная. Серая мышь.
– Мля, она не серая. Пахнет шоколадом…у нее волосы такие… шелковистые… и глаза… такие… и… Красивая она.
– Ясно, понятно. Все плохо, – заключает с иронией. – Ну, ты это. Молодец. Вообще без эмоций держишься. Хладнокровие на лицо.
– Ты на что намекаешь? – голос невольно жестче делаю. Лениво сажусь на стул за барной стойкой.
– Так я не намекаю, а прямо говорю.
– Что?
Вздыхает.
– Не врубаешься, да? Кстати…уже наслышан о вчерашней тренировке.