Трофей мажора

Ирис Лана

Антон смотрит на меня какое-то время не моргая, потом его глаза медленно опускаются ниже, по шее, к груди, к ногам.

Я перестаю улыбаться. Он явно нарушает приличия.

Рвано и шумно вздыхает, а потом, вдруг…

По его лицу словно пробегает какая-то тень.

Подходит ко мне впритык, спивается пальцами в плечи, и начинает снимать с меня футболку. Мои попытки отбиться терпят сокрушительный провал. Визжу и брыкаюсь, но всем плевать. Никто не заходит, проверить, что тут у нас происходит.

А происходит

самая настоящая борьба. Не на жизнь, а на смерть.

В которой есть только один победитель.

Все же, сняв ее, брезгливо отшвыривает подальше на пол.

– Что ты делаешь?! – оставшись в одном белье, как могу прикрываюсь руками, отпрыгивая от него к стене. Дышу, словно загнанный в ловушку зверь. – Что на тебя нашло?!

Еще раз внимательно скользит по мне взглядом. Нарочито медленно, прищурившись. Чувствую себя абсолютно раздетой. Каждой клеточкой на него остро реагирую. Краснею, как никогда в жизни.

– А ты как думаешь? – с опасными нотками в голосе спрашивает меня.

После чего он тоже начинает раздеваться. Снимает свою футболку, обнажив передо мной чертовы кубики. На мое испуганное выражение лица расплывается в насмешливой широкой улыбке.

Это нечестно.

В его глазах играют шаловливые чертики. Клянусь, приплясывают прямо там, в черствых упрямых ледышках.

Слабо улавливаю, как он приближается, ладонь рядом от меня на стену кладет, и голову набок наклоняет, чтобы было удобнее меня сканировать. Я становлюсь одним сплошным нервом. Комком оголенных проводов.

Мы слишком раздеты, и мы слишком близко. Кровь закипает в жилах, на меня накатывает ужас. И желание.

Но больше ужас.

Я на грани истерики.

– С ума сошел?! Не трогай меня! Я буду кричать! Ты не посмеешь! Извращенец! – и в доказательство начинаю орать, как никогда в жизни. – Ааааа!!! Ааааа!!!! ААААА!!!

… Аааа!!!

Таким ором совершенно точно можно разбивать окна и зеркала. Знаете, говорят, Сирены так делают. Страшная сказка из детства. Мифические русалки. Их крик может убить. Прямо сейчас я – Сирена.

– Вот так и надо было истошно орать, когда тебе шизанутая угрожала, – спокойно говорит он, и грубо впихивает мне в руки свою футболку. – Я твой парень и носить ты будешь только мои вещи, поняла? – его губы чуть дергаются. – Чего удумала себе? Что я тебя… прям тут? В больнице? Так ты сама извращенка.

Отходит, преспокойно садится на диван и начинает щелкать пультом. Как будто ничего не случилось. Свободно и расслабленно, как у себя дома.

– Ааа… – на десять тонов тише произнесла я, сминая в руках мягкую ткань. – Не поняла.

Это как он так все в свою сторону повернул?

– Что случилось?! – в палату вбегает испуганная медсестра. Шапочка с ее высоченной прически ­– статуи переваливается набекрень, глаза навыкат. Смотрит на меня со страхом в глазах. – Кто кричал?

– Кричал? –

очень медленно хлопаю ресницами. Делаю вид, что не понимаю. И что мне совершенно не стыдно того, о чем я подумала. А подумала я, что Антон хочет… ну… не то, чтобы я тоже не хотела… точнее… конечно, я не хотела! Не важно. Будем считать, что я уже сама забыла. Обвожу палату невидящим взглядом. Боже, как же тут жарко. – Нет, никто не кричал, – пожимаю плечами. – Мы ничего не слышали.

Антон растягивается в ленивой улыбке и громко хмыкает. Ему забавно. А то я не знала. Ему же так нравятся мои реакции. Уверена, он все это специально затеял.

– Странно, – вздыхает она, поправляя шапку. – Ладно. Я уже заработалась. Ваши документы принесли. Все хорошо. И телефон, – она достает и протягивает мне.

– Что? Кто принес?

– Охрана вашего парня, – кивает на Антона, голосом выдает, как само собой разумевшееся, при этом смотрит на меня, как на дурочку и выходит из палаты.

Да, я тоже чувствую себя слегка дурой.

Руки дрожат.

Телефон выключен, и это странно, заряд был полный, я им почти не пользовалась. Кладу на тумбочку.

– Ты… – подхожу к Антону. – Как? Ты…

– Не оденешься? – поднимает на меня голову и снова небрежно осматривает с ног до головы. – Смотри, а то в этот раз реально кричать придется.

– А я и кричала реально! – кидаю ему в лицо футболку, он со смехом уворачивается. – Как ты узнал? Она тебе сказала?

Он встает с дивана, наклоняется, обжигая дыханием, и с наглой улыбкой щелкает пальцем мне по носу.

– Много знать такой малявке – вредно, – идет к двери. – Я не понял, нам же обещали обед! Я голодный, как слон.

– Я не малявка! Расскажи мне все! Ты обязан… я… ты!! Ты…

– Но я не твой герой, неМалявка, – глядит он на меня, развернувшись в пол-оборота. – Поэтому… Я. Ничего. Не обязан. Я не шучу, о том, что очень голоден, и если ты не умолкнешь и не оденешься прямо сейчас, – брови насмешливо вздергивает, – съем тебя, моя извращенка.

В его голосе звучат странные, до одури смущающие меня нотки, и голос хрипотцой, от которого я покрываюсь мурашками, багровею и тут же кидаюсь исполнять его прихоть. Напяливаю на себя его футболку, которая по размеру еще больше, чем у Ильи. Она повисает на мне, словно длинное платье клеш.

– Разве тут не должны дать халатик? Или сорочку? Ну… в больницах же обычно дают, – начинаю тараторить я, пытаясь скрыть нехилое стеснение. – Футболка – то не особо чистая, знаешь ли… – принюхиваюсь, ощущая лишь аромат кондиционера и знакомой сладости, но мне хочется, чтобы он тоже смутился, потому я морщу носик. – Ты же в ней играл, вспотел. Я видела, как с тебя стекали… капельки…

Так, это лишнее. Он может решить, что я на него пялилась.

Но ведь я и правда это делала.

И опять я хулиганка.