Трофей
Шрифт:
Она до последнего не верила, что он позволит…
Отпустил.
– Ты же всё равно будешь присматривать, да?
Глеб ничего не ответил.
Больше ругался Марк. Матом.
– И куда тебя понесло, дурную?
Мила до сих пор не знала, были ли люди Глеба рядом. Если да – то они профессионалы. Работали тихо.
Первые недели она присматривалась, прислушивалась. Постоянно оборачивалась. Ей казалось, что она спиной чувствует мужские пристальные взгляды. Ох, как Мила стушевалась, когда столкнулась с тем, что частично права. Мужские взгляды были, но не людей
Мила отказывалась.
Она не хотела.
Это время было её.
Время тишины, как позже назовет она недели, проведенные в курортном городе. Парадоксально, но ни толпа туристов, ни шумные развлекательные мероприятия не мешали ей наслаждаться. Она часами гуляла вдоль берега, старательно обходя разложенные полотенца, забытые сланцы, пластмассовые совочки и ведерки. На мусор не смотрела. Нет его. Вот нет и всё. Смотрела на мокрый песок, на сердечки, что оставляли молоденькие девочки, по сути, её ровесницы, а то и старше. На пену морскую… Был вечер, когда она точно так же расстелив полотенце, сидела, обхватив колени руками, смотрела на волны и потом нарисовала так же сердечко. Было, да…
Она практически ни с кем не знакомилась.
С выбором жилья Мила, конечно, шиканула. Чего греха таить. Сняла уютный дом с небольшим бассейном. Понимала, что не по карману, что на эти деньги она могла бы прожить полгода. Но… Значит, так надо.
Если она не надышится, не наживется за месяц-два, значит, снимет комнату и продолжит дальше. Пойдет работать.
Рисовать она не бросила. Даже умудрилась кое-что заработать, выставив свои работы на специализированных сайтах. Поступили заказы.
Когда Мила получила первое сообщение в директ «Инстаграма», долго смотрела на сообщение. Вчитывалась, пытаясь понять. Её оценили. Чуть-чуть, немного, самую кроху.
Значит, можно… Значит, реально.
Дальше оказалось ещё проще. Мила оградила себя от всего, что могло её спровоцировать. Домой не звонила. Когда-нибудь потом позвонит, просто узнать, как у отца здоровье. Она не сомневалась, он не бедствует, даже возможно, снова пытается заниматься бизнесом. Но это – его история.
У неё же другая, и она об этом помнит.
А потом снова было море и набережная.
Глеб не звонил.
Ни разу.
Вообще.
Первые слезы у неё случились спустя три недели. Как?.. Почему?.. Разве такое возможно?..
Она же его Принцесса. Да, отпустил. Да, дал то, что она просила. Но как же приехать, стукнуть кулаком по столу и сказать, что она его, и что он её забирает немедленно?
Или… Другой сценарий обрушился, как правильно сказал Марк, на её дурную голову? Её забыли?.. Такое же тоже возможно. Глеб счел, что она не стоит того, чтобы ждать. Зачем, когда вокруг много красивейших женщин, умных, образованных, опытных, беспроблемных. Которые уже «выросли».
Она утыкалась в подушку и дышала. Глубоко и неспешно.
А перед глазами снова и снова вставало его злое лицо, когда Мила уезжала.
Всему своё время? Так она решила. Так и есть.
Лишь однажды она смалодушничала, когда общалась с Марком. Они созванивались
– Тойский, можно вопрос?
– Валяй, детка.
– Как… Глеб?
– Ха. Три «ха», мелкая.
– В смысле?
– Три «ха-ха-ха». Что непонятного?
– Всё непонятно.
– Ничего я тебе про твоего парня не скажу.
– Почему?
– Потому что мне тогда точно оторвут яйца.
– О как…
– Да, милая, а ты как хотела?
И всё.
После этого диалога ей снова стало хорошо. Снова задышалось и зажилось.
А потом пришло сообщение.
И вот она входит в аэропорт с цветами в руках. Кто сказал, что мужчинам при встрече не дарят цветы? Она подарит. Потому что хочет.
Час она провела в наблюдениях. Запоминала мимику ожидающих, радость встречающихся. Мила даже достала блокнот и сделала несколько зарисовок, а когда едва не прокараулила рейс, обругала себя, на чем свет стоит. Хороша встречающая, ничего не скажешь!
Мила сразу же увидела Глеба. Не могла не увидеть.
Он подошёл к ней. Встал в полуметре от неё. Мила прокручивала в голове с десятка два, а то и больше сценариев их встречи. И все они начинались с крепких объятий. Или она бросалась к нему, или Глеб сам притягивал её к себе в страстном поцелуе.
Но Глеб стоял и смотрел, чуть прищурив глаза. И от этого взгляда Мила обнажалась. Раскрывалась, тянулась. Казалось, он не просто смотрел – он трогал глазами. Всю её. Лицо, щеки, губы… Задержался. После скользнул вниз. К открытой шее, что никогда не воспринималась такой обнаженной, как в эти минуты. К небольшому вырезу на простой хлопковой майке. Сверху был накинут пиджак, но на него Глеб мало обратил внимания.
Мила сглотнула и, чтобы как-то разрушить затянувшееся молчание, сказала:
– Это тебе.
Она протянула цветы. Глеб спокойно их принял, лишь слегка усмехнувшись одним уголком губ, как только он умел делать.
– Привет.
– Привет.
Свободной рукой он притянул её к себе за талию. Мила с готовностью подалась, жадно впитывая в себя его парфюм. Всё тот же терпкий, с горчинкой. Его…
Сводящий с ума. Такой родной. Близкий. Дышать – не надышаться.
Он поцеловал её. Коротко и не менее жадно. В его стиле минимализма и лаконичности. Не делая шоу для собравшейся рядом публики. Хотя кто-то мудро заметил, что вокзалы (к этой же категории можно отнести и аэропорты) видели куда больше искренних поцелуев и заверений в любви, чем ЗАГСы.
Он целовал рвано, тяжело дыша. Она приоткрыла губы, ловя его дыхание.
– Принцесса…
– Я соскучилась, - честно призналась она, прикрывая глаза от блаженства, что его рука лежит на её талии. Властно, собственнически.
– Машина уже ждет. Поехали.
– Ко мне.
– Может, в отель?
– Нет. Ко мне.
Милослава почти не удивилась, увидев Карима. Загорелого, кстати, и с отросшей бородой. Та-ак, то есть за ней всё-таки присматривали. Ну кто бы сомневался.
Ни злости, ни раздражения этот факт у неё не вызвал. Главное, что она не ощущала присмотра, остальное – дело техники.