Троил и Крессида

Чосер Джеффри

Короче говоря, все те реченья

Извлек на свет он, одолев смущенье,

Что у влюбленных издавна в ходу;

Однако здесь я их не приведу.

Отсюда к извиненьям перешел он:

Он, дескать, нипочем бы не посмел

К ней написать; но, смертной муки полон,

Невольно дерзок сделался и смел.

Затем он клял несчастный свой удел,

Просил пощады, отрицал свои же

Достоинства - и лгал притом бесстыже.

И слог-то у него отменно плох,

И

с непривычки робость одолела, -

Нет, он ее не стоит, видит Бог!
–

И вновь о страсти, коей нет предела,

О том, как будет предан он всецело

Избраннице своей... Затем Троил

Вновь перечел посланье и сложил.

И перстень с темно-алым самоцветом

Обильными слезами окропив,

Печать свою на воске разогретом

Оттиснул, и лобзаньями покрыв

Письмо, воскликнул: "О, сколь ты счастлив,

Листок бездушный! Ты предстанешь ныне

Пред очи благодетельной богини".

Лишь только первый луч рассеял тьму,

К вдове примчал Пандар, не медля доле,

И, по обыкновенью своему

Начавши с шуток, молвил: "Не грешно ли

Так долго спать? Я от сердечной боли,

Что сладкой горечью мне полнит грудь,

И вовсе в мае не могу заснуть!"

Едва завидев дядюшку, Крессида

В тревоге и надежде замерла:

С чем он пришел? Но, не подавши вида,

С улыбкою спросила: "Как дела?

Что за нужда чуть свет вас подняла

И что за горечь? Вы, служа Амуру,

Какую нынче пляшете фигуру?"

"Плетусь в хвосте и прыгаю не в лад".

Вдова расхохоталась, и заметим,

Что от души. Пандар ей: "Век бы рад

Тебя смешить, но шел я не за этим.

К нам давеча от греков, чтоб сгореть им,

Лазутчик прибыл; хочешь ли скорей

Доведаться до свежих новостей?

Так выйдем в сад! Что знаю, без утайки

Тебе перескажу я сей же час".

И вот, с поклоном руку дав хозяйке,

Подальше от чужих ушей и глаз

Увел ее Пандар. На этот раз

Он слов не тратил даром: взор лишь кинул

По сторонам - и вмиг посланье вынул.

"Узри, племянница: тот славный муж,

Которого судьба в твоей лишь власти,

К тебе писать решился, и к тому ж

Смиренно молит о твоем участье!

Избавь же ты беднягу от напасти:

Письмо прочти, обдумай и ответь.

Не дай в мученьях принцу умереть!"

Но отшатнулась в ужасе вдовица

И, не касаясь до письма рукой,

Вскричала: "Впредь не вздумайте явиться

Вы в дом ко мне с запискою такой!

Иль прихоть друга и его покой

Вам более внушают уваженья,

Чем родственницы вдовье положенье?

Вы

сами, дядя, дайте мне совет -

Но только рассудите беспристрастно:

Должна ли я теперь себе во вред,

Письмо принять, хоть это и опасно

И мне грозит бесчестьем? Дело ясно,

И выход есть: письмо снести назад,

Не пощадив того, кто виноват".

На это, рот раскрыв от изумленья,

Вскричал Пандар: "Кто здесь сошел с ума?

Да я бы даже ради вызволенья

Всей Трои - не понес тебе письма

Зловредного! Зачем, суди сама,

Тебе ль, ему ли стал бы зло чинить я?

И что за грех в обычном челобитье?

Вот все вы так! Кто вас боготворит,

Кому дороже вы зеницы ока -

Тот и не нужен. До его обид

Вам дела нет, хоть гибни он до срока!
–

Тут обнял он вдову.
– Не будь жестока,

Ведь мы друзья! оставь ты эту блажь!
–

И ей посланье сунул за корсаж.

Теперь достань его, порви на части:

Сюда идут - вот зрелище для слуг!"

Она ж промолвила: "Все в нашей власти;

Порву поздней.
– И усмехнулась вдруг.
–

Ответ писать мне, право, недосуг.

Ответьте сами, проявив сноровку".

– "Изволь, но только под твою диктовку".

Крессида рассмеялась: "Не пора ль

Обедать нам?" Пандар же над собою

Вновь принялся шутить: "Моя печаль

Сердечная столь велика - не скрою,

Обедать я отвык! Всему виною

Любовь..." И долго вздор он разный нес

И с нею вместе хохотал до слез.

Как только в дом вошли они, вдовица

Распорядилась подавать обед,

Сама ж отправилась принарядиться,

Прислужницам велев идти вослед;

И тут, извлекши наконец на свет

Посланье истомленного Троила,

Прочесть его минутку улучила.

Исследовав подробно суть и слог,

Нашла их превосходными, и к дяде

Сошла, письмо прибравши под замок.

Пандар стоял в гостиной. Шутки ради

К нему племянница подкралась сзади

И крикнула, за плащ его держа:

Вновь посмеявшись и умывши руки,

Они обедать стали, а потом

Пандар лукавый, словно бы от скуки

Подсев к окну, спросил: "Чей это дом

Вон там, напротив, с эдаким крыльцом?"

– "Который, дядюшка?" - "Да вон, взгляни же!"

И к дяде подошла она поближе.

О доме, о соседях тут они

Заговорили, у окошка сидя;

Когда ж остались наконец одни,

Тихонько молвил дядюшка Крессиде:

"Скажи, коль на меня ты не в обиде,

Что пишет он? И пишет каково?