Троил и Крессида
Шрифт:
Отца - да не коснутся той, что зла
Сама нам не чинила. В славной Трое
Отныне жить вы будете в покое.
Да окружат почетом вас опять
Все в городе, как при отце когда-то;
И дом ваш от врагов оборонять
Мы будем до последнего солдата".
Крессида, робкой радостью объята,
Благодарит, как принято у дам,
Спешит домой - и притаилась там.
Смирением не тяготясь нимало,
Она жила затворницею впредь
Среди
По чину и достатку ей иметь;
Ни стар ни млад не смел ее задеть.
Но были ль дети у вдовы прелестной,
Я не скажу: про то мне неизвестно.
Меж тем война тянулась день за днем,
Сновали с донесеньями посланцы;
То греки вдруг бросались напролом,
То брали верх упорные троянцы,
И снова их теснили чужестранцы...
Фортуна беспощадна: как ни рвись -
Низвергнут будет вознесенный ввысь.
А впрочем, описанья всех событий,
Которым Трою суждено привесть
К погибели, вы от меня не ждите:
Предмет иной нас занимает здесь.
К тому же всякий волен перечесть
Гомера, Диктиса или Дарета,
Когда терпенья станет вам на это.
Хоть был врагами окружен Пергам,
Обычаи там свято соблюдали
И воздавали почести богам
Меж поединков, стычек и баталий,
А всех святынь превыше почитали
Палладий деревянный, ибо он
Хранил от разрушенья Илион.
И вот в урочный день, как раз в апреле,
Когда деревья нежною листвой
Покрылись и цветы в лугах пестрели
Душистые над юной муравой, -
Троянцы, чтя обычай вековой,
Сошлись у храма, где хранилась ныне
Фигура благодетельной богини.
Немало собралось народу там:
Пришли, лучами вешними согреты,
Сухие старцы, сотни пышных дам
И девушки свежей, чем первоцветы;
По-праздничному были все одеты,
И рыцарь, и бедняк, и стар и млад -
Всяк облачился в лучший свой наряд.
Крессида же во вдовьем черном платье
На торжество явилась без прикрас;
Но так же верно, как могу сказать я,
Что "А" - из литер первая у нас,
Так всех она затмила в этот раз:
И темень траурного покрывала
Ее красы лучистой не скрывала.
С другими не вступая в разговор,
Она вошла в святилище Афины
Стопой бесшумною, потупив взор, -
Прекрасней в мире не было картины!
–
Смиренно встала за чужие спины
И так стояла в стороне одна,
Спокойного достоинства полна.
В тот день Троил со свитою младою
С утра просторный обходили храм
И, шутки отпуская меж
Разглядывали девушек и дам,
Из коих принц, беспечный по годам,
Одних превозносил, других порочил
И ни одну не предпочел всем прочим.
Порою кто-то из его вельмож
Вздыхал, на даму взглядывая жадно;
Но вздохов сих не ставил он ни в грош
И забавлялся ими беспощадно:
"Бедняга, - восклицал он, - как досадно!
Утратил ты и сон, и аппетит -
Она же, я смотрю, спокойно спит".
"Да, видывал влюбленных я, ей-Богу!
И что у них за глупое житье:
Терпеть, корпеть, добиться понемногу
Любви - чтоб тут же потерять ее
И плакать... О, слепое дурачье!
И хоть бы раз кому-то ненароком
Чужой несчастный опыт стал уроком!"
И гордо вскинул голову Троил:
Мол, я ли не философ? И не диво,
Что сына он Киприды прогневил
В тот миг своею речью нечестивой
И сам для стрел разящих стал поживой:
Павлинов не таких еще Амур
Ощипывал, как неразумных кур!
О люди с их гордынею слепою!
Как часто их пустая похвальба
Внезапной обернется западнею
И властелина превратит в раба.
Троил, чья занимает нас судьба,
На лестницу взойдя, не ждал паденья;
Но искушать опасно Провиденье.
Как резвый конь с дороги норовит
Свернуть - но чуть хлестнет его возница,
Смиренный тотчас принимает вид:
"Я, дескать, хоть и сыт, и шерсть лоснится,
И первым запряжен, и скор, как птица, -
Но я всего лишь конь и обречен
Влачить с другими воз: таков закон", -
Так наш Троил: хоть был он царским сыном
И рыцарем достойным, хоть во всем
Был сам себе доселе господином, -
Хватило взгляда, чтобы сердце в нем
Неукротимым занялось огнем
И, одержимый прежде лишь гордыней,
Любви он преисполнился отныне.
Вам, внемлющим рассказу моему,
Я говорю: не будьте гордецами!
Пренебрегать Любовью никому
Не должно - в том вы убедитесь сами:
Любовь над всеми властвует сердцами,
Все существа связует меж собой -
Таков закон Природы вековой.
Тому примеров названо немало:
Известно, как Любовь в единый миг
Могучих воинов превозмогала,
В полон брала надменнейших владык;
И мудрецы, чей разум был велик,
Не избежали маеты сердечной:
Так было встарь, и есть, и будет вечно.
И в том довольно вижу я добра:
Не раз Любви целительная сила