Троил и Крессида

Чосер Джеффри

У встречных на виду, средь бела дня?

Она права! Вот смерклось понемногу -

И самая пора теперь, ей-богу,

Моей Крессиде отправляться в путь,

Чтоб в город неприметно проскользнуть.

Теперь уже недолго... А! Взгляни же!

Вон там, за поворотом, впереди -

То не она ли едет? Ближе, ближе...

Ну да, я узнаю ее, гляди!"

– "Постой, - Пандар ответил, - погоди!

Глаза протри: повозка там простая,

С товаром

для продажи иль пустая".

"Увы! я обознался, - молвил тот, -

И все-таки недолго ждать нам встречи.

Я сердцем чую (сердце не солжет!),

Что милая моя уж недалече.

Увидишь сам, то не пустые речи:

Еще мне сроду не было, поверь,

Так радостно, Пандар мой, как теперь!"

Пандар кивнул, но только лишь для вида.

Он другу потакал и ни на шаг

Не отходил весь день от Приамида,

Но про себя с усмешкой думал так:

"Скорей уж с дудкой Робин-весельчак

Из леса выйдет к нам искать ночлега

Иль прошлогоднего дождемся снега".

Спустя немного вышел из ворот

И запоздавшим крикнул стражник дюжий,

Чтоб шли домой и загоняли скот,

Не то придется ночевать снаружи.

Принц понял: ждать уж нечего; к тому же,

Его хватиться могут наконец.

И, плача, поскакал он во дворец.

Но сам себе твердил он в утешенье,

Что спутал дни. Прекрасная вдова

Сказала: ворочусь, мол, в тот же день я,

Когда луна войдет в созвездье Льва.

Видать, неверно понял он слова,

Крессидой сказанные на прощанье:

Она лишь завтра сдержит обещанье!

И поутру взобрался он опять

На городскую стену, чтоб оттуда,

Как прежде, за дорогой наблюдать,

И взад-вперед расхаживал, покуда

Не понял наконец, что дело худо:

Крессиды нет, кругом глухая ночь, -

И с тяжким вздохом ускакал он прочь.

В тот миг своей последней он надежде

Сказал: прощай навеки! С милой врозь

Терзаться начал горше он, чем прежде,

И сердце вновь на части в нем рвалось.

Одна лишь мысль, его пронзив насквозь,

Все снова принца мучила и снова:

Ужель она могла нарушить слово?

Четвертый день, и пятый, и шестой

Сверх срока, что назначила Крессида,

Прошли, недоуменьем и тоской

Злосчастного исполнив Приамида.

И наконец, в душе его обида

Отчаяньем сменилась: понял он,

Что предан и на гибель обречен.

Здесь злобный дух, что ревностью зовется

(Да сохранит нас от него Господь!),

В царевича проник; сего уродца

Свирепого не в силах побороть,

Троил свою лишь

изнуряет плоть:

Не спит, не ест, не пьет он, точно хворый,

Друзей бежит и смерти жаждет скорой.

Стал бледным он, и слабым, и худым,

На посох опирался; то в печали,

То в гневе пребывал; при встрече с ним

Царевича порой не узнавали!

Когда ж троянцы недоумевали:

Что за недуг страдальца источил?
–

Болит, мол, сердце, отвечал Троил.

Отец его Приам и мать-царица,

И сестры с братьями, и вся семья

Допытывались: что, мол, с ним творится

И что бедняге не дает житья?

На то царевич, муку затая,

Твердил одно: близка его кончина,

Сердечная болезнь - тому причина.

Раз как-то он заснул и видит сон,

Что в поисках Крессиды, одинокий,

В непроходимой чаще бродит он,

При этом проливая слез потоки.

И вдруг - поляна: там, на солнцепеке,

Огромный и чудовищный на вид,

Клыкастый вепрь посередине спит.

А с чудищем бок о бок - о, проклятье!
–

Его возлюбленная госпожа:

Крессида, зверя заключив в объятья,

Его лобзает, рядом возлежа.

Царевич пробудился, весь дрожа,

И прошептал: "Она мне изменила!

Все конечно отныне для Троила".

Затем воскликнул он: "О мой Пандар!

Мне истину во сне открыли боги:

Крессида неверна. Какой удар!

Так худшие сбылись мои тревоги.

Я свято верил ей - и что ж в итоге?

Она с другим! И счастлива вполне.

Послушай: вот что видел я во сне".

И, другу описав свое виденье,

Вскричал он: "О любовь! скажи мне, чья

Краса и стать, чьей страсти ухищренья

Тебя прельстили? Коль прогневал я

Тебя - открой мне, в чем вина моря!

Уж я ль не верным был тебе слугою?

Так для кого ж отвергнут я тобою?

Я дал тебе уйти, страшась молвы

И в пылкие поверив обещанья,

Ведь каждый звук из уст твоих - увы!
–

Я слушал как Священное Писанье.

Ну что же! Поделом и наказанье:

Ведь от кого мы лжи не ждем отнюдь,

Тому всех проще нас и обмануть.

Но как мне быть? От этой новой муки

Спасенья нет, и мочи нет моей!

Не наложить ли на себя мне руки?

Мне это средство кажется верней,

Чем, пытку растянув на много дней,

Кончины ждать. Не лучше ль без заботы

Единым махом с жизнью кончить счеты?"

– "Опять ты за свое!
– вскричал в ответ

Ему Пандар, - не я ль, скажи на милость,