Тролль
Шрифт:
Он так растерялся, увидев меня, что не предлагает войти, просто не пускает в дом, придерживает приоткрытую дверь, точно я какой-нибудь торговец пылесосами.
Я вытаскиваю из сумки CD и помахиваю диском, зажав его между большим и указательным пальцами.
— Я просто зашел занести это, а то забудется.
По лицу Микаэля можно подумать, будто он привык, чтобы его имущество возвращали ему по почте.
— А, спасибо.
Он собирается закрыть дверь и выглядит странно — избегает моего взгляда,
— У тебя гости?
— Нет… никого.
— А я уж испугался, что прервал какое-то… политическое собрание. — Я скольжу взглядом по купальному халату Ангела.
— Нет-нет.
— Кстати, нельзя ли мне зайти в туалет?
Сейчас на его лице вспыхнет радость, он пригласит меня в дом, я буду отнекиваться, потом, может быть, соглашусь выпить чашечку кофе или бутылочку пива — просто так, мимоходом. Но ничего подобного не происходит. Это что-то новое для меня. Ведь я привык быть желанным, я всегда сам решаю, чему быть, а чему не быть никогда.
Микаэль снова оглядывается и как будто прислушивается — не кипит ли что на плите, а я пользуюсь тем, что он на минуту отвлекся, открываю дверь и уверенно, с доброжелательным видом, вхожу.
Микаэль вздрагивает, не знаю, что он подумал о моих намерениях, только в глазах его нет и тени того обожания, которое я привык получать небольшими дозами, как экзотическое, несколько странное кушанье. Взгляд Микаэля мечется по сторонам, он что-то шепчет, бормочет: сейчас неудобно, давай в другой раз, ему как раз нужно уходить, он страшно спешит.
Он просто вытолкал бы меня за дверь, если бы она не захлопнулась, став деревянной стеной между мной и лестничной клеткой.
Это приводит в ярость.
В воздухе плавает удушающий аромат туалетной воды, вся квартира пропиталась этим запахом, запахом страсти, который, унижая меня, вызывает эрекцию.
А Микаэль хватает меня за руку и впивается в меня как в поручни морского лайнера, попавшего в бурю.
— Сейчас нельзя. Правда, нельзя.
— Я на две секунды в туалет — и уйду, не буду тебе мешать.
Я прикидываюсь жертвой, но слова Микаэля действуют на меня, как ледяной душ.
Он преграждает мне дорогу, я, будто шутя, пытаюсь обойти его. Мы исполняем смешной менуэт, парный танец. Потом он хватает меня и начинает толкать к двери, я злюсь, алкоголь ударяет мне в голову, и сильнее, чем я ожидал и чем вообще было необходимо, я хватаю Микаэля за плечи и отталкиваю к стене.
— Ушел бы ты теперь, Мартес, — говорит он тихо. — Ох, ушел бы.
И в это мгновение…
В переднюю падает луч света…
Кошмарный сон.
4. Тьма забрала мою душу
ЛАВРЕНТИУС
НАСТОЯТЕЛЬ ХРАМА В ТАММЕЛЕ.
ОТРЫВОК ИЗ ПРОПОВЕДИ, ПРОИЗНЕСЕННОЙ НА ЦЕРКОВНОЙ АССАМБЛЕЕ В КАФЕДРАЛЬНОМ СОБОРЕ В ТУРКУ. 1666
В старину у финнов имелись для падших ангелов следующие имена: демоны / гномы / лесные духи; сыны Калевы / эльфы / темные люди / горные люди / тролли / оборотни / великаны / домовые / водяные / русалки…
MAPTEC
Он стоит на двух лапах и рычит. Это дьявол.
Ожившее чудовище из научной фантастики.
В резком боковом свете ясно видны его тощее тело и нервно дергающиеся лапы с длинными когтями. Он движется удивительно мягко, приблизившись, чуть покачивается, передние лапы угрожающе вздымаются. Он готовится напасть.
Его когти нацелены на меня.
Рычащая морда ужасна, из глотки вылетают дикие звуки.
Я чувствую, как по ногам струится горячая моча.
— Нет! — это кричит Микаэль.
И чудовище прыгает.
АНГЕЛ
Нет. Только не это.
Что угодно, только не это.
MAPTEC
Прислоненный к стене зонт — он все время находился на расстоянии вытянутой руки, — сработал чистый рефлекс, и я хватаю его, выставляю перед собой, но мои движения слишком медлительны по сравнению с действиями ужасного зверя. Его страшные когти-скальпели со скоростью света подлетают к моим глазам, спасибо зонту, я чувствую только сильный удар по щеке и виску.
Поле зрения сужается, потом все вокруг меня неожиданно превращается в пылающее пятнисто-желтое пространство и начинает тошнотворно качаться.
Во мне просыпается то, что спрятано в глубинах подсознания — рефлекс.
Быстрее, чем я успеваю это осознать, мной овладевает мое прошлое: бесконечные уроки каратэ, опустошительное для мальчика стремление стать мужчиной, кунфу, Брюс Ли, подростки-мутанты ниндзя — я зажмуриваю глаза, разворачиваюсь, пригнувшись к полу, и зонт рассекает воздух, словно меч самурая.
Он попадает во что-то, я уже готов услышать звук стрелы, вылетающей из натянутого лука, но вместо этого раздается пронзительный крик — так могла бы кричать огромная, неведомая науке птица. Я открываю глаза.
Что-то теплое, липкое и темное стекает по затылку на шею. Голова идет кругом, прихожая Микаэля кажется мне узким туннелем, светлым, но запорошенным снегом; где-то в конце его я вижу на полу кроваво-красный зонт, спицы с одного края помяты; из-за вещей, висящих на вешалке, выглядывает спрятавшееся там чудовище, оно застыло после нанесенного мной удара, как рогатая черная статуя с острыми зубами и когтями, а Ангел стоит перед ним на коленях и выплевывает слова: