Тролль
Шрифт:
Когда джинсовая ткань наконец рвется, я испытываю облегчение: кажется, можно перевести дух. Первая дыра появляется сбоку, на бедре — в том месте, которое было самым доступным для когтей. Потом я вижу только мелькающие в воздухе нитки цвета индиго. Песси тоже тяжело дышит, одним прыжком выбирается из-под прожекторов, гримасничает, рычит, бросается в мою сторону с горящими глазами и выпущенными когтями, но когда я поднимаю руку, он вспоминает о наказании, о свернутой в трубочку газете, бросается в угол и сворачивается клубком. Я наматываю пленку на кассету и сжимаю ее в руке. В темном углу я могу разглядеть только хвост, который бьется злобно, как кнут.
СКАЗКИ О ТРОЛЛЯХ, ИЗДАНИЕ ФИНСКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ОБЩЕСТВА. 1990. ЗАПИСАНО ОТ БАТРАКА РООПЭ ХОЛЛМАНА,
Однажды вечером в дом пришли злые люди, назвались путешественниками и попросились на ночлег. А хозяин ответил: «У нас так мало места, что ночевать негде. Но у опушки леса есть рига, если хотите, устраивайтесь там».
Путники ушли в ригу. Наутро вернулся тролль, который жил в риге. Стал он рыться в мешках непрошеных гостей, нашел мясо и съел его. Когда путники это обнаружили, они закричали хозяину: «Убери, хозяин, своего черного кота с кисточкой на хвосте!» Хозяин сделал вид, что спит и не слышит. Путники снова закричали: «Убери, хозяин, своего кота, а не то мы сами его уберем!»
Хозяин ничего не ответил. Путники крикнули еще пару раз: «Убери! Убери!» — и напали на тролля. Но тролль — это вам не кот; стоило ему пару раз взмахнуть хвостом, как путникам пришлось удирать через окно в поле.
Через семь лет злые люди снова пришли в ту же деревню. На краю поля они встретили детей и спросили: «У вас еще живет черный кот с кисточкой на хвосте?» Дети сказали: «Да».
И злодеи никогда больше не осмелились зайти в тот дом.
MAPTEC
Я еще раз смотрю на экран, отодвигаюсь и делаю глубокий вдох. «Черт побери!» — с чувством говорю я про себя.
Да уж, господи, игра стоила свеч, вот уж воистину стоила.
Микаэль стоит с сияющей улыбкой у меня за плечом, так близко, что я чувствую тепло, исходящее от его бедра, от этого я испытываю дискомфорт и, может быть, слишком быстро поворачиваюсь к нему на своем вертящемся кресле.
— Ты сделал это в фотошопе?
— Да, — отвечает Микаэль.
Я киваю, невольно улыбаюсь и вижу, что моя улыбка отражается на лице Микаэля, освещая его, словно я щелкнул выключателем.
— Ты просто фокусник Нигде ничего не заметно, как не ищи. Разве что в том месте, где состыкованы хвост и штаны, да и то, чтобы обратить на это внимание, надо обладать таким профессиональным орлиным взглядом, как у меня.
Микаэль смущенно улыбается.
— Нет, конечно, такое уже встречалось. Делаешь хоро шие фотки животного, надеваешь на модель джинсы, велишь принимать те же позы, что у зверя, снимаешь, и дело в шляпе. Но все-таки ты сделал потрясающую работу.
— Это заняло не так уж много времени.
— Ты всегда скромничаешь. А снимки тролля — из архива зоопарка в Эхтери?
Микаэль нервно смеется, эта старая шутка ему знакома. Когда у одного из нас рождается хорошая идея, которая требует участия животного — медведя, крота или пингвина — и он начинает беспокоиться, где взять фотографии, кто-нибудь обязательно скажет: «В архиве зоопарка в Эхтери», — даже если речь идет о белом носороге.
— Надеюсь, проблем с авторским правом не возникнет? Ты ведь сканировал фотографии тролля из какого-то международного фотоархива… Невозможно же было раздобыть их тайком.
Микаэль объясняет, что у него есть брат, он занимается натурными съемками для какой-то частной фирмы. Он ездил в Русскую Карелию, где тролли встречаются чаще, там один местный обнаружил тролля, забравшегося в медвежье логово, а брат как раз оказался рядом и заснял зверя, пока его не успели прикончить. Теперь понятно, отчего фотографии так выразительны, они производят впечатление материала, снятого прямо с натуры, без всяких подставных фигур. Но Микеланджело смонтировал их настолько искусно, что кажется, будто вся съемка произведена в студии, даже легкие тени нанесены компьютером с такой достоверностью, что просто диву даешься.
— Так что с авторским правом?
Микаэль как-то слишком торопливо продолжает объяснения, но это не удивительно. Он, наверно, догадывается, какое сокровище представляет собой диск, засунутый в мой компьютер. Эти фотографии принадлежат именно им — брату и ему, это их общая собственность,
Меня не интересуют эти подробности — главное, что мы скоро получим все права на фотографии, все права, благодарение Господу.
— А вообще как они тебе нравятся? — щеки Микаэля покрывает легкий румянец, он становится похож на застенчивую невесту. По глазам видно, как страстно ему хочется получить одобрение.
— Отлично сделано.
Микаэль явно надеялся на большее, но теперь надо вести точную игру. Если он поймет, какой подарок нам преподнес, то и цену запросит соответствующую… Конечно, можно было бы и раскошелиться, но ничего страшного не случится, если мы заплатим ему поменьше.
— Надеюсь, вам это подойдет? — в голосе Микаэля зазвучал страх, и я понимаю, что пора проявить великодушие. Я кладу руку ему на плечо — тяжело, по-мужски и многозначительно.
— Конечно, подойдет. Во всяком случае, как один из вариантов.
В глазах Микаэля вспыхивает лучик надежды, связанной уже не со снимками и не с деньгами.
— Мне пришло в голову, что это актуальная тема.
Во всех газетах полно сообщений о появлении диких животных в городах. Это все равно что готовая реклама: люди напуганы, везде идут разговоры…
«Эх ты, бедолага, — думаю я. — Тебе больше не придется продавать свои снимки. Считай, что они уже проданы».
— Пойдем, выпьем кофе и обсудим кое-какие дела, — я подталкиваю Микаэля к дверям, а он чуть не спотыкается, стараясь двигаться так, чтобы моя рука оставалась на его плече.
АНГЕЛ
Я сижу в забегаловке, потягиваю пиво, и сердце мое все еще бьется от счастья и волнения.
— Ты сделал это, Песси, ты сделал это, — тихо шепчу я. — Я раздел тебя, я одел тебя. Теперь мы — одна команда.
ОТРЫВКИ ИЗ ДНЕВНИКА СУОМУССАЛМЕЛЬСКОГО ПОГРАНИЧНИКА УРЬЕ ЛУУККОНЕНА. ХОЙККАВААРА, 1981
Птн. 10.7.1981.
В 18.20 я подошел к будке и подвесил к крыше липкую ленту от комаров. Вороны клевали падаль. Кукушки куковали неподалеку от будки. Я сделал несколько снимков. Вороны кончили питаться около 21 часа, после этого наступила полная тишина. В 22.50 солнце стоит так низко, что верхушки деревьев, окружающих пруд, лишь слегка розовеют. В 23.00 я замечаю тролля, который собирается поесть. Он приближается к падали медленно, иногда останавливается и прислушивается. Тролль все время прячется за деревьями, так что я не могу как следует поймать его в объектив. Он подбегает к падали, отдирает мясо от ребер и тут же заглатывает. Освещение такое слабое, что я не делаю снимков. Потом тролль когтями передних лап принимается рвать жертву на большие куски. Я решаюсь все-таки поснимать. Услышав первый щелчок, зверь вздрагивает, услышав второй, вскакивает. Схватив кусок мяса, он убегает в лес так быстро, что у меня получается лишь несколько туманных кадров. Я не ложусь до четырех часов, но тролль больше не возвращается.
Вскр. 12.7.1981.
По-прежнему ничего. Я понимаю, что чуткий самец, услышавший щелчок фотоаппарата, уже не вернется, но думаю, что, может, сюда еще забредет какой-нибудь другой тролль.
Пнд. 13.7.1981.
Я вытянул пустой билет. Возле будки никого, кроме двух кукушек, в 21 ч. три вороны прилетели поужинать. В 21.45 они отправляются в сторону болота Хартикка.
Вт. 14.7.1981.
Подхожу к будке в 19–30. Еще слишком светло для троллей, зато появился медведь. Под левым глазом на площади около 4 см у него выдрана шерсть, это место распухло, глаз затек почти целиком, справа на морде царапина. Медведь ест и уходит в 20.20. В 23 ч. приходит медведь П. Теперь, когда медведи обнаружили труп, тролли вряд ли осмелятся к нему приблизиться.
Субб. 11.7.1981.
Ночью я несколько раз смотрел, не подошел ли кто-нибудь к остаткам туши. Я очень надеялся поймать в объектив самку троллей с детенышами — такой фотографии еще никто не сделал. Но вчерашняя встреча с троллем-самцом была моей единственной наградой.