Трон тени
Шрифт:
Гостиной оказалась просторная комната на нижнем этаже дома, судя по виду, не имевшая никакого особого предназначения: пара книжных полок, камин, несколько кресел, диванчик и два–три вычурных столика. Янус сидел в одном из кресел, вытянув ноги на оттоманку, и просматривал пухлую пачку бумаг. Когда Винтер вошла, он поднял взгляд.
— А, лейтенант, — сказал он. — Надеюсь, хорошо отдохнули?
— Превосходно, сэр. После нескольких недель морского плавания и нескольких дней тряски в экипаже одна возможность лежать и не двигаться была сама по себе невероятной роскошью. — Капитан Д’Ивуар
— Оно и к лучшему. Сегодня все выбились из сил.
Глядя на самого Януса, трудно было заподозрить, что эти слова относятся и к нему.
— Присаживайтесь.
Винтер с некоторой неловкостью устроилась в кресле напротив, и Огюстен, бесшумно ступая, принес чай.
— Полагаю, — продолжал Янус, — стоит начать с того же, что капитану я уже сообщил. Здесь, в Онлее, все стены имеют уши, и это отнюдь не художественное преувеличение. Всегда — подчеркиваю, всегда — исходите из предположения, что вас подслушивают. Я доставил сюда несколько своих людей из графства Миеран, тех, кому доверяю, — и в данную минуту этот дом можно, с некоторыми оговорками, считать защищенным от чужих ушей. Так что свободно высказывайтесь обо всем, что касается нашего дела.
Янус намеренно выделил последние слова, впившись в Винтер многозначительным взглядом серых глаз. Она поняла намек с полуслова. «Тех, кому доверяю», вот как? Одно дело — полагаться на кого–то и знать, что он тебя не предаст, и совсем другое — доверить кому–либо тайну Тысячи Имен… а также участие Винтер во всей этой истории.
Я… понимаю, сэр. — Она помедлила. — И… каково «наше дело» в Вордане?
— Во многом почти такое же, как в Хандаре. Король назначил меня министром юстиции.
Винтер не знала, как следует принять эту новость, а потому предпочла подстраховаться:
— Поздравляю, сэр.
— Благодарю, лейтенант, — учтиво отозвался Янус, — но, боюсь, эта должность сулит нешуточные хлопоты. Столица на грани взрыва, и чем хуже королю, тем ближе эта грань. Предполагается, что я удержу город в узде, не имея ни времени на подготовку, ни возможности узнать, кто из подчиненных работает на… моих противников.
Два последних слова вновь заключали в себе много больше, чем могло показаться. Противниками Януса в политической жизни Вордана были герцог Орланко и его приспешники — но лишь нескольким избранным, в том числе Винтер, было известно, что на самом деле это противостояние гораздо глубже. Явление подлинной сущности Джен Алхундт наглядно показало, что здесь замешаны куда более зловещие силы. Черные священники — так назвала их хандарайка Феор, юная жрица, которую Винтер спасла от еретиков–искупителей.
Понимаю, сэр. — Винтер сосредоточенно отпила глоток чаю. И хорошо представляю, насколько вам нелегко.
Следовательно, опасаюсь, мне придется много больше обычного полагаться на вас и капитана Д’Ивуара — по крайней мере, пока не прибудут все остальные.
«Бобби, — тут же подумала Винтер, — а также Фолсом, Графф, Феор и весь Первый колониальный». Не говоря уже о невзрачных дощатых ящиках, битком набитых стальными пластинами, на которых запечатлены тайны тысячелетий.
— Сэр, я сделаю все, что в моих силах.
— Ловлю
Было в его голосе нечто такое, от чего Винтер стало не по себе.
«Я не буду в восторге от этого поручения, и он прекрасно об этом знает».
— Да, сэр?
— Один из первых очагов недовольства в городе — южные Доки. Там образовалось… скажем так, сообщество докеров и других разнорабочих. На их счету уже изрядное количество инцидентов, и не без насилия. Эти люди именуют себя Кожанами.
Понимаю. — На самом деле Винтер пока еще ничего не понимала.
— Жандармы пытались усмирить эту шайку, но безуспешно. Большая часть Доков — сущий лабиринт, и проникнуть туда или отыскать там что–либо практически невозможно. К тому же Кожанов негласно поддерживают местные. Один случайный арест, сопровождавшийся, я бы сказал, наглядной жестокостью, нисколько не остудил их пыл. Здесь требуется более тонкий подход.
— Тонкий, сэр?
— Внедрение, лейтенант. Необходимо больше узнать об этом сообществе. Наши заклятые друзья из Конкордата утверждают, будто сумели заслать туда нескольких агентов, но, судя по отсутствию видимых результатов, те либо скрывают, либо намеренно фальсифицируют полученные сведения. Мне нужен кто–то, на кого я могу положиться.
— Речь обо мне, сэр? — Винтер едва не расхохоталась. — Прошу прощения, но неужели вы и впрямь думаете, будто я смогу сойти за своего в компании крепких докеров?
— Но ведь я еще не сказал вам самого интересного, — возразил Янус.
Он подался вперед, и на губах его вновь заиграла все та же смутная улыбка. Да ведь он наслаждается, поняла Винтер. Вот паршивец!
— У Кожанов имеется внутренний круг, и, судя по всему, он состоит исключительно из женщин.
— Что?
С минуту Винтер пыталась представить шайку мятежных докеров, которой командуют горластые торговки рыбой, — и потому до нее не сразу дошло, к чему именно клонит полковник.
— Что?! Сэр, вы шутите?
— Неужели же вы не сумеете выдать себя за женщину? — осведомился Янус, покосившись на охранников, что исполнительно застыли у входной двери. — Насколько я понимаю, вам уже доводилось проделывать нечто подобное.
— Я никогда не… то есть… — Винтер оборвала себя и сделала глубокий вдох. — Даже если бы я и… переоделся женщиной, это еще не значит, что я могу туда заявиться как ни в чем не бывало! Они все родом из Доков, так ведь? Я же… я же ни выглядеть, ни говорить, как они, не сумею!
— Да, вы и впрямь не слишком похожи на дочку рыбака. — В глазах Януса заплясали веселые искорки. — По счастью, есть и другой путь. Еще один очаг беспорядков — кварталы, прилегающие к Университету, те, что называют Дном. Студенты, как известно, любят поболтать, но крайне неохотно переходят от слов к делу. Время от времени те, кто сыт по горло политической говорильней, переправляются через реку и присоединяются к Кожанам. Полагаю, вы без труда сможете выдать себя за такого поборника решительных действий — и притом убедительно объяснить, отчего у вас нет ни друзей, ни полезных связей.