Трон тени
Шрифт:
— Взял в жены?
Винтер кивнула. Нижняя губа ее дрожала.
— Да ведь это же я и задумала с самого начала! То был один из лучших моих планов, из тех, что сочинялись в здравом уме! Я же говорила, что сбежать от какого–нибудь недоумка мужа будет проще, чем от миссис Уилмор с ее старыми перечницами. И месяца не прошло, как я от него удрала!
Она улыбнулась, и от этого зрелища Винтер едва опять не ударилась в слезы. То была прежняя, знакомая до боли улыбка Джейн — с изогнутым краешком губ, проказливая, лукавая. Винтер выдохнула, и с этим выдохом ушла тяжесть, все эти три
— Так ты в самом деле… не сердишься на меня? Правда?
«Разве может являться призрак того, кто вовсе не умер?»
— Послушай, Винтер. — Джейн прямо и твердо смотрела ей в глаза. Это я должна перед тобой извиняться. Мне не следовало просить тебя убить Ганхайда. Черт, да я бы и сама не сумела его убить! Прости меня.
— Тебе незачем просить прощения, — сказала Винтер. — И, думаю, мы уже обе достаточно наизвинялись.
Джейн опять улыбнулась. Они долго стояли неподвижно и лишь не отрываясь смотрели друг другу в глаза. Винтер казалось, что они и дышат в такт, будто одними легкими на двоих. Джейн нервно облизнула губы.
— Не представляешь, как мне хочется тебя поцеловать, прошептала она.
— Валяй, — разрешила Винтер.
— Ты уверена? В прошлый раз я повела себя так… я ничуть не обижусь, если ты не…
— Перестань.
Винтер улыбнулась и, видя, что Джейн по–прежнему колеблется, приподнялась на цыпочки и поцеловала ее первой. Все тот же привкус мяты — и к нему примешивается едва уловимая нотка крови из рассеченной губы. Она провела рукой вверх по спине Джейн, обхватила ладонью затылок, запустила пальцы в спутанные волосы.
— Мне тоже нравятся короткие волосы, — пробормотала Винтер, когда они наконец оторвались друг от друга, чтобы глотнуть воздуха. — Жаль только, нельзя обвивать их вокруг пальцев.
— А знаешь, что странно? Мне грустно, что больше не надо подолгу расчесываться. Это меня всегда тяготило, но порой и успокаивало. Джейн помотала головой. — Это Ганхайд, скотина такая, заставил меня остричься. Сказал, волосы, мол, только мешают. Может, я когда–нибудь их снова отращу.
— Ты и в самом деле просто сбежала от него?
Более или менее. — Странное выражение появилось в глазах Джейн — словно она видела нечто, о чем предпочла бы не вспоминать.
Джейн поспешно моргнула, и взгляд ее стал прежним:
— Но что все–таки было с тобой? Я так и не сумела отыскать никаких следов, одни лишь слухи. Ты словно сквозь землю провалилась.
Винтер закрыла глаза и выразительно вздохнула.
— Это, — сказала она, — очень долгая история.
Маркус
Вице–капитан Гифорт вошел в кабинет Маркуса и швырнул на рабочий стол, поверх донесений и расписаний уборки, стопку памфлетов.
— С этим надо что–то делать, — сказал он.
— Доброе
Он пригубил кофе и скривился. За пять лет, проведенных в Хандаре, Д’Ивуар приучился пить кофе, поскольку приличного чая в Эш–Катарионе нельзя было достать ни за какие средства. Запас чайного листа, привезенный Янусом, поднял его боевой дух ничуть не меньше, чем две тысячи пополнения. Однако, вернувшись в Вордан, где на каждом углу можно было за пару пенни получить чашку лучшего в мире чая, Маркус вдруг обнаружил, что скучает по крепкому насыщенному кофе Хандара. То, что именовали кофе ворданаи, хандарай принял бы за речную воду. Он с неподдельным сожалением отставил чашку.
— Доброе утро, капитан, — покорно поздоровался Гифорт.
— Оправились после нашего приключения?
— Вполне здоров, сэр. Отделался парой синяков.
II вы распорядились насчет… — Маркус вдруг виновато осознал, что уже не помнит имени погибшего жандарма. Он кашлянул, прочищая горло. — Распорядились?
Так точно, сэр. Милостью его величества семьи тех, кто погиб при несении службы, обеспечивают приличным пособием.
— А, хорошо.
Это для него было внове. Никто из прежних его подчиненных в Первом колониальном не мог бы похвастаться тем, что у него есть семья.
— Как Эйзен?
— Понравится, сэр. Выражал горячее желание как можно скорей вернуться к службе. Полагаю, хотел поблагодарить вас за спасение.
— Пусть не торопится и выздоравливает. — Капитан почесал щеку. — Теперь к делу. Что это вы принесли?
Памфлеты и газетные листки, сэр. Все отпечатаны за прошедшую ночь. Ознакомьтесь.
Маркус пролистал стопку, просматривая титульные страницы: смазанная в спешке типографская краска, огромные куски с трудом читаемого текста. Содержание различалось сообразно политическим взглядам авторов, но почти в каждом заголовке неизменно присутствовала одна и та же фраза: «Орел и Генеральные штаты!» Маркус потыкал в нее пальцем и поднял взгляд на Гифорта:
— Что это значит?
— Один орел — традиционная цена буханки хлеба, сэр. Сейчас она стоит больше четырех. Генеральными штатами называлось собрание, которое вручило корону Фарусу Завоевателю после того, как…
Я знаю, что это такое, вице–капитан. Я спрашиваю, почему на устах у всех именно эти слова?
— Из–за Дантона, — сказал Гифорт. — Это его новый лозунг. Дешевый хлеб и политическая реформа.
— Понятно. И что же вас беспокоит?
— Дантон собирает толпы слушателей, сэр. С каждым днем все больше. Город лихорадит. Говорят, Биржа становится непредсказуемой.
— Не думаю, что в наши обязанности входит защита горожан от падения цен на акции.
— Это так, сэр, — согласился Гифорт, — но до меня стали доходить разговоры…
— От кого?
Лицо вице–капитана окаменело в выразительной гримасе.
— От влиятельных граждан, сэр.
— Ага, подумал Маркус. Иными словами, кто–то попытался на него надавить. Сам он слишком недавно принял должность, чтобы вызвать такого рода поползновения, — судя по всему, оказалось проще, минуя его, обратиться к тому, кто на самом деле заправляет жандармерией.