Трон тени
Шрифт:
Орланко побарабанил пальцами по газете, не заботясь о том, что пачкает ладонь чернилами.
Кто–то прячется от нас, Андреас. Как змея в высокой траве.
— Это так, сэр, но я не могу приставить по ищейке к каждому биржевому маклеру.
Тем лучше — кто–то из них мог бы заподозрить неладное.
Слабая попытка сострить осталась незамеченной собеседником.
— Верно, сэр, — согласился Андреас.
Помедлив, он спросил:
— Могу я высказать предположение?
Герцог склонил голову к плечу. Меньше всего он ожидал бы услышать подобный вопрос от Андреаса.
— Говори.
— Сэр,
— У нее есть связи на Бирже?
Нет, сэр, но такой трюк был бы как раз в ее вкусе. Спрятать дерево в лесу, так сказать.
Орланко задумался. Если и впрямь тут замешана Серая Роза, стало быть, дело гораздо серьезнее, чем он предполагал. С другой стороны, Андреас так долго занимался ее розыском, что стал одержим и обзавелся привычкой обнаруживать ее следы в любом сколько–нибудь загадочном деле. Андреас превосходный агент, старательный и чрезвычайно упорный, но анализ, безусловно, не его конек.
— Я приму это к сведению, — наконец сказал Орланко. — А пока сосредоточься на покровителях Дантона.
— Покровителях, сэр?
— Номер в «Королевской гостинице», орды посыльных, печатные услуги… — Он опять постучал пальцем по газете. — Все это стоит немалых денег. Он должен откуда–то их брать. Узнай откуда. Если это его собственные деньги, узнай, как они получены. Если его кто–то финансирует, я хочу знать, кто именно. Все понятно?
— Точно так, сэр. Возможно, мне понадобится взять на подмогу клерков из финансового отделения.
Орланко махнул рукой и откинулся в кресле под визгливый хор пружин.
— Бери любого, кого сочтешь нужным.
— Благодарю, сэр.
— Кстати, я получил твой доклад но другому делу.
— Вы о Вальнихе, сэр?
— Да, о нашем друге, графе Миеране. Доклад показался мне… скудным.
— Он включает все сведения, которые имеют отношение к делу, сэр.
— Печально, что записи столь противоречивы.
Андреас пожал плечами.
— Дела в Хандаре были, судя по всему, весьма запутанные.
Ты говоришь, с Вальнихом прибыли на видайском фрегате два его офицера: капитан Д’Ивуар и лейтенант Игернгласс. С капитаном я уже встречался. Что с лейтенантом?
— Не вполне ясно, сэр. Вальних не отдавал ему никаких официальных приказов, однако уже несколько дней лейтенанта никто не видел.
— Самовольная отлучка?
— Если и так, никто не доложил об этом министру военных дел.
— Странно. — Последний Герцог с неудовольствием воззрился на свою ладонь и тщательно вытер ее о край рукава. — Впрочем, в последнее время слишком многое идет не так, как должно, и положение только ухудшается. Разузнайте, что сможете.
— Безусловно, сэр.
Последний Герцог достал из кармана большие золотые часы и щелкнул крышкой. Ему нравились часы всех видов и мастей. В этих крохотных колесиках, вращающихся в раз и навсегда заведенном порядке, было нечто… успокаивающее.
— А теперь, Андреас, я должен с тобой попрощаться, — сказал он и со щелчком закрыл часы. Затем поднялся из кресла, вновь пробудив визгливый хор пружин. — У меня назначена встреча.
Даже
Быть может, подумал он, после коронации казна согласится взять на себя эти расходы.
Пока герцог нес с собою фонарь. Достав из внутреннего кармана рубашки железный ключ, он отпер тяжелую кованую решетку. В свете качавшегося в руке фонаря тени от нее косыми полосами заплясали на полу и стенах коридора. Едва слышно скрипнули хорошо смазанные петли, и Орланко двинулся дальше, неслышно ступая мягкими туфлями по каменным плитам.
Он не любил здесь бывать и такую же нелюбовь питал к союзу, что олицетворяло собой это место. Союзу, по мнению Орланко, привносившему в упорядоченность его мира изрядную долю хаоса. Только собственная слабость вынуждала его прибегнуть к этому средству. Впрочем, Последний Герцог был в высшей степени прагматичен и давно отучил себя привередничать при выборе орудий, которые послужат достижению его цели.
Девятьсот лет назад, когда Эллевсин Лигаменти заложил основание Элизианской церкви, он предписал, что управлять ею должен совет трех понтификов, каждый из которых возглавляет свой церковный орден, со своими целями и обязанностями. Понтифик Белого занимался исключительно делами духовными, связью между человеком и богом, нравственным благополучием паствы. Понтифик Красного был в ответе за дела мирские: содержание и укрепление светского влияния церкви, ее взаимодействия с нецерковным миром и его правителями. Понтифик Черного же был обязан неустанно преследовать демонов мира сего, как то было заповедано Писанием Кариса Спасителя.
Но мере того как учение церкви обретало силу закона, власть священников Черного все росла, пока они не превратились в инквизицию — многочисленную, беспощадную, одержимую охотой не только на сверхъестественное зло, но и на церковную ересь. В истовом своем стремлении изничтожать демонов Черная Курия начала прибегать к демоническим же средствам, набирая фанатиков, что добровольно обрекали себя на вечные муки, становясь «сосудами для нечистого духа», и тем служили крестовому походу церкви против зла. То были пресловутые игнатта семприа, Окаянные Иноки.
Именно этот вопиющий шаг вкупе с другими обстоятельствами послужил причиной великого раскола между Истинной и Свободной церквями. В результате войн, вызванных этой чудовищной смутой, Черные священники лишились солидной доли своего влияния. Один за другим сходили они со сцены, пока смерть их последнего понтифика не ознаменовала конец самого ордена. В нынешние дни о Черных священниках забыли, считая их — почти повсеместно — тенью давнего прошлого.
В конце концов, любому здравомыслящему человеку известно, что никаких демонов не существует.