Тропа до звезд
Шрифт:
Магда опять сердито запыхтела, притянула за шею одного спутника, поймала второго, сжала объятия покрепче.
— Ну, мужики, ну вам дай только повод, сразу влажность в помещении возрастает… А я все считала, что cojones в нашей компании должны быть немножечко не у меня. Саймон, ты bakayaro, конечно. Но merde, я рада, что у меня теперь есть такой друг. У всех нас.
Ее изумруды тоже подозрительно заблестели. Отпустив остальных, она демонстративно заглянула в кружку, в другую, в вазочку с печеньем. Цапнула последнее и замычала, пережевывая:
—
— Кузьму не трожь, — улыбнулся Саймон, тоже украдкой вытирая скулы. — Он страшен в боевой форме. Да, и такая есть. А давайте-ка сделаем вот что…
Он прошелся по небольшой кухне, составил чашки в раковину под рукомойником, щелкнул пальцами.
— Как насчет самой большой в мире ванны, душевной компании и стейка из тунца?
— Чего? — только и успела раскрыть рот Магда.
В следующее мгновение Саймон шагнул, и их окутал ядовитый клуб табачного дыма. Пока девушка откашливалась, Анджей Фишер, не дернув веком, сделал еще одну затяжку, встал, обошел гостей и выдохнул с подветренной стороны.
— Прошу прощения у дамы. Саймон, я разделяю философию Иясу об удовольствии от нежданной встречи… Но мерзавец, я же волновался!
Он распахнул пончо и надвинулся на племянника. Последний, чувствуя, как опять перехватывает горло, пошел на встречный курс.
— Прости. Так надо было. Так надо. Прости…
Сигарета полетела на палубу, где ее поймал дрон-пепельница. Пончо захлопало Саймона по спине. Снизу, из трюма грозно зарычали:
— Анджей, кто там? Опять журналисты? Вяжи их, я знаю рецепт «длинной свиньи» с чесноком и карри!
Трап загудел под тяжелыми шагами. Иясу Гэбрэ, помахивая окровавленным тесаком, вынырнул из недр яхты, словно джинн из лампы. Осознав расклад, он застыл, пару секунд пошевелил губами, а потом бросился на гостей.
— Ойя, Сэмми! Живой! Живой ведь, и во плоти! Ну все, я обещал надрать тебе задницу? Я надеру! И вам надеру, за компанию! — он успел по паре раз обнять слабо сопротивляющуюся Магду вместе с Назаром, который благоговейно таращился в горизонт. — Но не раньше, чем накормлю! Признавайтесь, кто самый голодный?
— Она, — нашел в себе силы отлипнуть от дяди и ткнуть пальцем Саймон. — Так, на память не полагайтесь, все равно придется переспрашивать. Магда Маричкова, моя… подруга. Анджей Фишер, мой дядя. Тот самый. Иясу Гэбрэ, друг «того самого» дяди. Назар, тоже мой друг. Ну, меня все знают.
— Знают его… — фыркнула девушка и протянула руку. — Самомнение, смотрю, никуда не делось.
— О, вы бы видели его в детстве, — ответил рукопожатием Анджей. — Такой был очаровательный ежик. Ужасно ранимый, но вечно колючками наружу. И тоже с самомнением.
— Вот давайте сейчас не об этом! — запротестовал лоцман, перехватывая внимание. — Напомни, в этом районе можно купаться?
—
— Прости. Мы без смартов.
Взгляд Анджея стал глубже. Не тяжелее, а именно глубже, будто вмещая в себя новую, изменившуюся картину мира. Он изучил фигуру Назара, еще раз присмотрелся к Магде, опустил веки и потер крылья носа.
— Ладно, тогда просто не отплывайте далеко. И у меня где-то валялись плавки — как раз для случайных, таинственных гостей…
Плавать андроид, естественно, не умел. Это, впрочем, не мешало ему с восторгом качаться на волнах, держась за пару связанных спасательных кругов. Магда, крепкую фигуру которой уверенно подчеркнула бирюзовая адаптивная ткань купальника, рассекала вокруг, бдительно поглядывая. Кажется, в защиту от акул она не сильно верила. Саймон полюбовался зрелищем, а потом окунулся с оксигенатором. Он достал до дна — яхта зависла на мелководье — и теперь грелся, подставляя бока закатному солнцу.
— Душ работает, опреснитель я недавно менял, — заметил Анджей, закуривая вновь. — Твои друзья раньше не видели моря. По крайней мере, бородатый.
— Он много чего не видел, — лоцман втянул знакомые с детства запахи, широко улыбнулся и откинулся на фальшборт. — Только это не моя тайна. Потом, когда-нибудь, когда все закончится…
— Ты вырос, Сэм, — негромко произнес старший Фишер. — Больше не мечешься, не сомневаешься. Место в мире увидел?
— Да нет, и мечусь, и сомневаюсь, конечно, — улыбка Саймона стала еще шире. — Но насчет места… Я стал к нему определенно ближе. Правда, теперь пошли другие вопросы: туда ли я стремлюсь? Верно ли выбрал путь? Выдержу ли на нем? Тяжело.
— Тяжело, — Анджей кивнул, и дым развеяло бризом. — Но ты не жалуешься. По-моему, ты и сам осознаешь: время подобных вопросов прошло тогда, когда некто Саймон Фишер принял свое первое по-настоящему самостоятельное решение. Знаешь, я горжусь.
Он еще раз затянулся и тихо добавил:
— И Соломон тоже будет гордиться. Давай, не затягивай там. Он правда переживает.
Саймон хотел было что-то сказать — возразить, согласиться, задать вопрос. Но в этот момент из темных, пышущих дивными ароматами глубин снова донесся рокот:
— Так, поплескались — и будет. Анджей, тащи молодежь на камбуз. Я что, зря запасы размораживал?
— А вот это серьезно, — отметил Саймон. — Ты хочешь с ним ссориться? Я бы не рекомендовал.
Над палубой грохнуло хохотом. Выуженнные из пены морской и по очереди запихнутые в душ гости проследовали к столу. А что творилось потом, человеческий язык передать вряд ли способен — разве что непосредственно в мозг, через нервные окончания вкусовых сосочков. Можно только упомянуть, что, по словам самого Анджея Фишера, «господин шеф-повар Гэбрэ в этот вечер прыгнул выше головы, чудом не разбив ее о притолоку». То есть, имел место чистый кулинарный восторг.