Тропа каравана
Шрифт:
Хозяин каравана нахмурился. С одной стороны, он понимал, что, поздно говорить «нет», но, с другой, ему совсем не хотелось отдавать оленей. Конечно, у него были свободные животные, и даже больше, чем было нужно каравану. Но кто знает, что ждет впереди? Они могут понадобиться им самим…
Атен качнул головой. Он хотел сказать, что даже если они продадут чужакам животных и немного припасов, те вряд ли доберутся до следующего города. Эти люди должны быть страшно утомлены, измучены и ослаблены голодом.
Но он промолчал,
— Ладно, — он вернулся к пришельцу.
Когда гонец узнал решение хозяина каравана, он смог лишь вымолвить:
— Твое милосердие воистину безгранично… — в глазах чужака читалась благодарность. И, все же, в них было что-то еще… Сомнение? Недоверие? Удивление? Да. И неспособность понять, с чем же связана такая вера караванщика в свою удачу. Он вновь украдкой взглянул на шатер. Ведь было же что-то в этом караване особенное!
— Распорядись обо всем, — приказал Атен помощнику.
— Какой будет твоя цена? Золото, драгоценные камни, может быть, ткани? Мы не хотим прослыть неблагодарными и готовы отдать все, что у нас есть.
— Нет, — караванщик впервые думал о том, что будет с чужаками, но это не казалось ему чем-то отличным от забот о своем караване. — Они понадобятся вам самим. В городе придется многое покупать… За продукты и оленей дадите обычную плату.
— Спасибо! — но он не уходил, ибо было еще кое-что, о чем он не решался и заикнуться.
— Огненная вода… — караванщик понял его без слов. На мгновение холодок пробежал у него по спине… — Мы продадим вам… немного… Но за особую плату.
Гонец не мигая смотрел на него и, затаив дыхание, ждал.
— Ты говорил, что твой караван один из самых древних? — спустя какое-то время тягостного молчания спросил Атен.
— Это истинная правда.
— Возможно, у вас найдутся старые свитки? Легенды. Сказки…
— Свитки? — караванщик задумался, но только на миг. — Они идут с караваном так давно… Тяжело будет с ними расставаться… Впрочем, главное — жизнь. Я согласен… Ты, наверно, захочешь, чтобы мои люди сперва принесли плату…
— Я понимаю, что им будет не просто преодолеть это расстояние пешком и готов довериться и послать дозорных с животными и грузом к тебе. Там ты и расплатишься.
— Спасибо! Да будут боги вечно благосклонны к твоему каравану! Я и мои караванщики — в вечном долгу перед тобой. И если вам понадобиться… что-нибудь, что угодно… Ты только скажи…
— Я запомню твои слова.
— И еще… В древности были времена, когда караваны, встретившись в пути, видя в этом знак богов, шли до ближайшего города вместе, защищая друг друга. Если ты захочешь, мы пойдем впереди, выбирая дорогу…
— Хорошо, — караванщик улыбнулся. Ему было понятно стремление чужака отблагодарить за добро, и он не видел причины, почему бы не позволить ему сделать то,
Небо на горизонте только-только тронули своими багряными всполохами вестники приближавшегося солнца, когда дозорные, исполнив поручение, вернулись. Евсей, сам вызвавшийся съездить во главе небольшого отряда к соседям, сразу же направился к командной повозке. Следом двое мужчин принесли тяжелый сундук. Прохаживавшийся возле повозки Атен окликнул его:
— Что с золотом?
— Мы отнесли его казначею… Ты хочешь, чтобы с ним поступили как обычно?
— Да. Разделим поровну, и каждый спрячет свою долю у себя. Так меньше шансов потерять все… — произнося эти слова, он не спускал взгляда с сундука. — Что в нем?
— Свитки, — ответил Евсей. Его глаза горели. — Когда я увидел их у чужаков… Великие боги, Атен, я сразу же понял, что это настоящее сокровище! Они столь же древние, как наши священные карты, и… Тебе надо поскорее взглянуть на них…
— Позже, — он отпустил дозорных, помощнику же жестом велел забраться в повозку. — Сперва расскажи мне об их караване. Что ты видел?
— Люди так утомлены, что были даже не в силах радоваться спасению. Они экономили на всем… Атен, у них много больных, особенно среди детей… Нет, нет, не беспокойся: это не зараза. Я слишком ясно видел знаки холода и голода на их лицах, чтобы понять причину.
— Пошли к ним лекаря… Раз уж мы собираемся идти рядом, лучше поскорее избавиться от хворей.
Евсей одобрительно кивнул.
— Что еще? Сколько у них повозок, сколько людей? — продолжал расспрашивать Атен.
— Семей пятьдесят, может, больше… Действительно большой караван. И по всему с ними шло немало рабов…
— Последние мертвы?
— Скорее всего. Когда голодают жены и дети, не думаешь о том, чем кормить рабов… Видимо, когда они поняли, что всем не спастись, то бросили их.
— Пора поднимать караван, — Атен резко сменил тему разговора, давая понять брату, что все, довольно говорить и думать о чужаках, пора побеспокоиться о своих. — Нужно отправляться в путь. Теперь у нас не будет лишних продуктов, а, значит, и времени для остановок.
— До ближайшего города не так уж далеко. Мы осилим переход…
— Да, еще… Не будем пока собирать сход и тратить драгоценные часы на разговоры… Если кто-то станет расспрашивать о том, что произошло — скажи правду. Нам нечего скрывать от своих.
— Надеюсь, мы все делаем правильно, — однако, его вид — резкие, взволнованные движения, неряшливо выбивавшиеся из-под шапки волосы, мерцавшие глаза, выдавали сомнение.
— Что тебя тревожит? — Атен слишком устал, чтобы зажечься беспокойством брата. Его сознание заволокла липкая дымка полусна. И, все же, он спросил. Возможно, просто ради того, чтобы при помощи разговора отогнать дремоту, опять начавшую накатывать на него своими тяжелыми, сладкими волнами.