Тропа Мертвых
Шрифт:
Иные пытались даже играть на этом, как на больших биржах на курсах валют и ценных бумагах. Ходили слухи, что кто-то озолотился, хотя тех, кто пролетел, пытаясь скупать «арты», было куда больше.
Плюс свои специфические особенности рынка. Например, один «горький мед» может стоить столько же, сколько и сотня «шишек». Но «мед» товар специфический, и берут его не каждый день, а «шишки» сметают, едва они появляются на прилавке. Вот и терзается бродяга – сдавать ли редкую добычу «жучку» за цену сильно меньшую номинальной, или таскать с собой, пока на него найдется покупатель. Еще и сделки, и заказы – святая тайна, которой не поделишься с другими, не посоветуешься,
Да и самому может понадобиться поменяться. И кто пойдет навстречу упертому жадине? Слишком упертых сквалыг в Зоне не любят и награждают кликухой «Жила» или «Клоп», а с такой кличкой лучше в серьезную команду не суйся.
Увидев знакомое лицо, Рузин подошел к прилавку.
– Привет, Борман!
– А, Умник, держи краба! – протянул ему ладонь невысокий, плотный и лысый, как коленка, сталкер.
– Чем богата нынче Зона-матушка?
– Да так себе: «грибочки», три штуки, и «стальная колючка». Но ее много. – Он зачерпнул ладонью нечто похожее на опавшие сосновые иголки с сероватым отблеском, сложенные в жестяное ведерко.
– Недурно…
– Не обижает жисть… – согласился Борман. – Не помешали бы, конечно, штучки вроде «огненного глаза» или «синей сферы», но ничего такого не было. Так что приходится брать что есть. Еще «чертову свечку» нашел, почти у самой Вереи. Даже странно, можно сказать, на чистой земле…
– «Свечку» не продашь? – осведомился Виктор. – Сотню евриков даю!
Как знал всякий, обитающий в Зоне, «чертова свечка» была очень полезной штукой – позволяла на маршруте идти быстрее, меньше уставать и даже не обращать внимания на легкие раны.
– Не, брат, опоздал ты, уже доктор Хаус за две сотни взял. Опять какую-то сборку лечебную варганит небось.
Виктор понимающе кивнул. Доктор Хаус, он же Алексей Фомич Хаустов, владелец здешней клиники «Доктор Хаус» (оттого и кличка) – местная знаменитость. Специалист по артефактной медицине и ученик, а также правая рука ее создателя, профессора Толстикова, которого одни считали гением, другие сумасшедшим, а третьи – и тем, и другим. Между тем профессор первым научился не просто прикладывать те или иные артефакты к больным местам, это сталкеры давно делали, а применять их вместе друг с другом и раньше, чем прочие, делать «сборки». Умер он, испытывая агрегат для омоложения. Что-то пошло не так, и машина в три дня превратила молодящегося крепыша неполных пятидесяти лет в дряхлого умирающего старца. Его институт был закрыт, а лечение с помощью артефактов обставили таким количеством запретов и лицензий, что большинство энтузиастов бросили это дело, а Хаустову место нашлось лишь в Новой Зоне. Впрочем, он не жаловался. Проверяющие не докучают, а от желающих исцелиться и так отбоя нет – треть туристов в Верее обеспечивает его клиника.
– А вот взгляни, что еще нашел, – отвлек его от воспоминаний Борман. – Что-то совсем новое, даже не знаю, сколько оно может стоить…
С минуту Рузин любовался небольшим, неярко светящимся восьмиугольником сантиметров десяти в диаметре. Октагон имел две не похожие друг на друга стороны: одну чуть выпуклую и блестящую, которая и сияла зеленоватым с искорками светом, и вторую – чуть шероховатую, с синим металлическим отливом. При этом артефакт норовил сам собой стать на ребро. Чудеса! А ведь подобные
Причем часто бывает: только что найденный артефакт изначально обладал одними свойствами, а стоит его вынести из Зоны, как свойства менялись. Сразу или через какое-то время.
– Ума не приложу, – покачал головой Виктор.
– Эх, – сокрушенно поцокал языком старатель, – а еще Умник называется. Ну, на нет и суда нет.
Распрощавшись с Борманом, журналист двинулся дальше.
Миновав основные торговые ряды, Рузин оказался в том углу торжища, где торговали мутантами.
Тут по обыкновению было малолюдно. Какая-то старушка в цветастом платочке продавала банку с местными двуглавыми тритонами, бодро плескавшимися в мутной воде. Уж зачем и кому зверек сей мог понадобиться, кто знает. Как на Виктора, так проку от пресмыкающегося было с гулькин нос. Но видно, кому-то был нужен, раз продавала. Как известно, спрос рождает предложение.
Заросший, как бомж, сталкер в грязном армейском бушлате сидел возле клетки, где обитала довольно неприятная тварь, похожая на помесь плешивого медвежонка со злобной макакой. Она время от времени сипло ухала и грызла прутья клетки. Когда Виктор проходил мимо, «медведик» глянул на него близко поставленными блеклыми буркалами, и у Рузина враз заныл позвоночник.
Сталкер, что-то недовольно проворчав, стукнул по клетке обрезком трубы и задернул решетку мешковиной. Потом бросил красноречивый взгляд на журналиста, проходи, мол, мил человек, не для тебя товар…
Две типичные туристки, дамочки лет под тридцать в новеньком камуфляже, с демонстративно повешенными пистолетами на поясах, приценивались к котятам чупакабры. Их вынимала из картонной коробки, застеленной старыми тряпками, и показывала, так сказать, товар лицом девчонка лет пятнадцати. Симпатичная, коротко стриженная, в джинсах и зеленой блузке и низко надвинутой на глаза бейсболке. Катя «Метелица», узнал Виктор, дочка сталкера Глобуса и лучший, пожалуй, в Верее знаток чупакабр. Говорили, что она знает в совершенстве их «язык» и даже сама умеет с ними разговаривать. Котят тут продавали исключительно принесенных из рейдов – забрать детеныша у местных зверей никому бы и в страшном сне не приснилось. А то бывали случаи…
Пару недель назад сюда как раз посреди «торговой сессии» пришла Мордаха, старшая самка в городской Стае и супруга Пирата, и, подхватив зубами корзинку с добытыми сталкером Орком котятами редчайшего золотистого окраса, спокойно потащила их к себе в логово.
Сталкер хотя и застонал от огорчения, но препятствовать не стал, соображая, кто здесь хозяин положения. А вот скупщик, уже, видимо, просчитавший прибыль от продажи пушистых симпатичных комочков, чье биополе лечило кучу болезней – от энуреза у детей до депрессии у больших боссов, схватился было за «беретту».
Не оборачиваясь, Мордаха элегантно махнула задней лапой и боевым когтем алмазной твердости отсекла торгашу кисть руки вместе с оружием.
Потом потерпевшего долго лечили у доктора Хауса, приживляя конечность, не забыв слупить двойную цену, и в промежутках между процедурами вежливо объясняли, что если он хочет вести свой бизнес и дальше, то должен уважать всех обитателей Зоны и понимать, что он тут гость.
Дальше был оружейный ряд, куда, собственно, и лежал его путь.
Торговля, судя по всему, шла вяло. У армейской палатки чернокожий парень в оранжевом железнодорожном жилете, помощник небезызвестного Морса, раскладывал на клеенке тротиловые шашки и брикеты пластита.