Тропа паучьих гнезд
Шрифт:
Однако предстоит еще долго ждать, прежде чем выяснится, есть ли причина для беспокойства. Но нет, вот уже к Пину приближается тень, это
— Как ты быстро, Кузен, неужто управился?
Кузен качает головой, и выражение лица у него, как всегда, печальное.
— Знаешь, мне стало противно, и я повернул назад.
— Разрази меня гром! Кузен! Тебе стало противно!
Пин в восторге. Кузен действительно Настоящий Друг. Он все понимает, даже то, что женщины — противные твари.
Кузен снова перебрасывает через плечо автомат, а пистолет возвращает Пину. Теперь они идут по полям, и рука Пина лежит в рыхлой и теплой ладони Кузена, похожей на ситный хлеб.
В темноте то тут, то там вспыхивают маленькие огоньки — это над изгородями пролетают светлячки.
— Все
— Да, — соглашается Кузен, — но не всегда так было: моя мать…
— Ты помнишь свою маму? — спрашивает Пин.
— Конечно, — говорит Кузен. — Она умерла, когда мне было пятнадцать лет.
— Она была хорошая?
— Да, — произносит Кузен, — она была хорошая.
— Моя мама тоже была хорошая, — говорит Пин.
— Полным-полно светлячков, — говорит Кузен.
— А когда на них посмотришь вблизи, — говорит Пин, — они тоже противные. Такие рыжеватые.
— Правильно, — говорит Кузен. — Но когда на них глядишь вот так, они красивые.
И они продолжают свой путь ночью, среди летающих светляков — громадный мужчина и мальчик. Они идут и держат друг друга за руки.