Тропа Селим-хана (сборник)

Дружинин Владимир Николаевич

– Кроме того, у меня здесь самое слабое звено. Ты это имел в виду?
– задиристо спросил Сивцов.

– Да, у тебя…

– Что ж, благодарю за прямоту…

– Больше ты ничего не хочешь сказать мне, Леня?

К этому вопросу капитан совсем не был готов. Он одернул гимнастерку и ломающимся голосом, немного торжественно произнес:

– Хочу. Я хочу сказать командованию, - он не знал, как в данном случае обратиться к Нащокину, - по имени или официально, по званию.
– Хочу заявить командованию, что я в поиске все сделаю, чтобы… Беда по моей вине

большая, и я постараюсь исправить…

Тут он поднял глаза на подполковника и вдруг увидел курсанта Нащокина, Ромку, славного, прямого парня. И что-то сдвинулось у Сивцова внутри.

– Я очень виноват, Роман! Вот что хочу сказать тебе.

4

Майор Бирс застал начальника в кабинете, у окна, выходящего в Джефферсон-парк. Полковник держал телефонную трубку и озабоченно набирал номер.

– Отчего он погиб?
– спросил Бирс.

– Прочти депешу, - кисло ответил Мерриуотер, бросил трубку и повернулся на вращающемся стуле.

Позади начальника возвышалось бюро, изготовленное по его заказу, - десятки стальных ящиков со сверкающими бронзовыми скобками.

– Официальное сообщение я читал, - отчеканил Бирс.

– Так в чем же дело?
– Мерриуотер поднял бесцветные брови.
– Что же тебе еще, старина?

«Весь он такой, как его бюро, - подумал Бирс.
– Весь из ящичков, из аккуратных ящичков, большей частью пустых. Но без блеска».

– Укус скорпиона!
– усмехнулся Бирс.
– Видите ли, укус скорпиона летом обычно неопасен.

Мерриуотер молчал.

– Все-таки я должен знать, что стряслось с Сайласом, - сказал Бирс.
– Он мне не чужой. Мы воевали вместе. Ну, словом, мне-то вы можете сказать правду, я надеюсь?

– Ты очень шумишь.
– Мерриуотер пожевал губами.
– Если ты мне обещаешь не шуметь больше, то я, так и быть… Строго между нами, старина. Это не подлежит огласке даже здесь, и я предостерегаю тебя.
– Он медленно сложил белые пальцы в мягкий жирный кулак.
– Дарси хотел умереть.

– Причина?

– Я сам чертовски интересуюсь, Бирс. Ты зайди ко мне завтра.
– Мерриуотер ерзал на своем стульчике.
– Мы запросили и… Может быть, будут новости для тебя.

– О'кэй, - кивнул Бирс.

– Поверь, я не нахожу себе места, - проговорил Мерриуотер равнодушно.
– Бедняга Дарси! До скорой встречи, старина.

«Врешь, Уотер, - сказал себе Бирс, выходя на площадку лестницы.
– Тебе наплевать на Сайласа. Что бы ни случилось с любым из нас, тебе безразлично. Холодная ты водица, Мерриуотер! И ты, конечно, скрываешь от меня что-то. Ладно, завтра я выжму из тебя».

Ждать до завтра Бирсу, однако, не пришлось: Мерриуотер вскоре вызвал его опять.

– Есть новости!
– объявил он.

– Насчет Сайласа?

Мерриуотер подался вперед, оттопырил толстые губы, точно собирался засвистеть, и улыбнулся. Ничего хорошего не сулила

такая улыбка Мерриуотера.

– Нет, старина. Насчет тебя.

– Я весь внимание, шеф.

– Есть шансы отличиться, Бирс. Очень солидные шансы.
– Мерриуотер, скрипя стулом, разглядывал майора.
– Это тебя обрадует, держу пари.

– Весьма возможно.

«Выкладывай! Нечего пялить глаза», - добавил Бирс про себя.

– Ты своими руками раскопаешь все. Я советовался с боссами, Бирс. Все крайне обеспокоены инцидентом, а понять по каблограммам ничего нельзя. Ты друг Дарси и ты работал с ним… Мнение у всех такое, что ты самый подходящий человек.

Ехать в Турцию! Бирсу представился Карашехир, убогий городишко у русской границы, пыльный, скучный, погружающийся с десяти часов вечера в темноту, так как в это время замирает керосиновый движок. Бирс вспомнил клопов в номере гостиницы, закусочную, пропахшую курдючным салом, неподвижный, как музейный экспонат, фаэтон на углу: дремлющий кучер, порванная обивка экипажа, тощая лошаденка…

– Я готов, полковник. Это командировка или назначение?

– Разумеется, командировка. Сколько тебе осталось до отставки? Не больше года, верно?

«Да, не больше. И задерживать меня он не станет, - сказал себе Бирс.
– Кто я? Интеллигент, лишенный слепого благоговения перед начальством. Такие не делают карьеру теперь. Сейчас я понадобился только потому, что я - друг Дарси».

– Инцидент сильно задел кое-кого наверху, - сказал Мерриуотер медленно.
– Признаться, я даже не предполагал такого…

«Еще бы!
– подумал Бирс.
– Где тебе! Погиб человек - экая важность для тебя! Впрочем, боссы наверху, вероятно, только сегодня услышали имя Сайласа Дарси, уже после его смерти. Они-то отчего волнуются? Опять „холодная водица“ не договаривает…»

– Кого именно задело?
– спросил Бирс.

– Ван Дорна.

– А какое Ван Дорн имел отношение к Дарси? Дарси не танцовщица и не баптистский проповедник!

Не будь командировки, Бирс не стал бы спрашивать. И не стал бы, может быть, говорить в таком тоне о Ван Дорне, могучем Ван Дорне, который вкладывает свои деньги не только в реактивные самолеты, но и в баптистские молельни, и в ночные ревю сомнительной репутации. О Ван Дорне, влияющем каким-то таинственным образом и на Мерриуотера и на его, Бирса, судьбу. Уж если ему выпала миссия успокоить Ван Дорна, то он обязан знать все. Все карты на стол!

– Ты что, вчера родился, старина!
– воскликнул Мерриуотер, расставшись, наконец, со своей обычной флегмой.
– Ван Дорн… Он член государственной комиссии, ведающей…

– Да, да!
– прервал Бирс.

– С левой ноги ты встал сегодня, Бирс. Хочешь, чтобы мы послали другого?

– Нет, - сказал Бирс.
– Я просто не желаю есть с завязанными глазами.

– Повторяю: в каблограммах сплошной туман. Я бы не стал играть с тобой в прятки.

«Врешь!
– подумал Бирс.
– Ты этим как раз и занимаешься. Ну, ладно. Ради Сайласа, - повторил он мысленно.
– Ради Сайласа…»