Тропами горного Черноморья
Шрифт:
Наблюдатели на кордоне Ачипсе показывают на начало тропы на Ассару, а об остальном пути ничего сказать не могут: пройти там трудно, и поэтому сами они никогда там не ходили.
Тропа, по которой мы двинулись, ведет по крутому коньку отрога, разделяющего долины Ачипсе и речки Ассары. Щебнистые взлобки, дубняк с азалеевым подлеском. Крутизна такая, что вьючная лошадь здесь не пройдет. Мы несем на себе пожитки и провиант на десяток дней трудного пути. Килограммов по тридцать у нас с Володей, да не меньше двадцати четырех у Наташи. При такой
Почему наблюдатели не посоветовали нам взять с собою воды? Ведь путь по гребню держит нас в наибольшем отдалении от любых родников, а вода встретится нам только за гребнем Ассары.
К счастью, кругом много черники, лесной черники - "кавказского чая"*, густой и рослой, в человеческий рост! На ветвях гроздьями висят сизовато-черные ягоды, иногда матовые, иногда блестящие. На припеке бывают такие
* Ароматный настой приготовляется из листьев этого растения. Воспой очень вкусны его нежные лиловатые цветы.
крупные, что кажется,- чем не виноградные? Накидываемся на водянистые, сладковатые ягоды - они помогают время от времени превозмогать жажду.
Почему-то на этом отроге Ассары, как и на краснополянском Ачишхо, совсем нет зоны пихт. Идем сплошным буковым лесом - это еще больше усиливает однообразие пути. Тропа еле видная. Да и кому тут ходить? Раз в год наблюдателям при учете туров?
Дело клонится к вечеру, а мы не достигли еще и криволесья. Придется заночевать прямо на отроге. Неуютный ночлег без горячей пищи, без чая.
Сбрасываем рюкзаки. Спускаемся с Наташей метров на пятьдесят вбок, огибая полосу кустарников, в поисках более уютного места для бивака.
Огромный бук. Под ним сравнительно ровная площадка, взбугренная только узловатыми корнями могучего ствола. Чем не место привала?
– Наташа, вода!
В одном месте корни образовали замкнутую впадину, ванночку, в которой еще с прошлой недели сохранилась дождевая вода. Пробуем ее на вкус с ладони. Гниловатая, застойная - в ней "настоялись" и листва и мелкие прутья... Пить чай из такой жидкости, может быть, и не захочется. Но суп или кашу сварить, вероятно, можно.
Что ж, сходим за вещами и - все-таки у воды!
– организуем под этим буком ночлег.
Поднимаемся к Володе взять вещи, а он уже их распаковал, расчистил неплохую площадку на самом гребне, притащил несколько коряг и разводит костер. Нашим намерением переселяться куда-то вниз недоволен. Когда так тяжел подъем, не хочется расставаться ни с одним метром завоеванной высоты. Ну что ж, спорить не стоит.
Палаточный полог решили не натягивать. Беру два котелка, кружку и еще раз спускаюсь к буковой ванночке с водой.
Смеркается. Таинственная хмуроватая тишина в кустах. Величаво простерлась крона великана дерева над пепельно-серой колонной ствола. В лесу остро-кисловатый запах - кажется, что пахнет прелой листвой, но мы ужо знаем, что этот специфический "аромат"
Наливаю кружкой воду из корневой ванночки, стараясь не взмутить придонный ил. Набирается два котелка рыжеватой воды. В последнюю кружку зачерпнулась уже коричневая жижа.
Тихо взбираюсь обратно к задымившему костру. Осторожно, чтобы не пролить ни капли драгоценной рыжей воды, вешаю оба котелка на палку и укрепляю ее над костром через две рогульки.
Совсем смерклось. Тишина, лишь изредка нарушаемая далекими захлебывающимися криками сов. И вдруг в тех самых кустах, где я только что наливал котелки, раздается шум и треск, словно от движения какого-то крупного зверя. Это не шаги, а прыжки. Сучья ломаются и хрустят под резкими рывками. На время шум стих - видимо, зверь остановился в недоумении. Потом раздался его голос - грозный, сиплый, рыкающий лай, басистый кашель с хриплыми раскатами. Кто это? Наш опыт еще так ничтожен - ведь мы не знаем голосов ни медвежьих, ни вольчих, ни рысьих.
Но это рыкание разгневанного зверя (не тем ли он рассержен, что обнаружил ванночку пустой, быть может, его единственный в этих местах водопой?), этот бас своим тембром напоминал нам голоса львов и тигров за решетками зоопарка. Только тут голос был отрывистее, раскаты короче.
Единственное, что мы могли предположить: перед нами барс, точнее серый кавказский леопард. Мы знали, что несколько семей этого страшного животного еще существует в глубинах заповедника. Встречи людей с барсами были крайне редки. Наблюдателей обязывали зарисовывать любой след барса. Однажды был найден медведь, задранный барсом.
Два молодых человека и девушка, вооруженные только тремя геологическими молотками,- что мы могли сделать, встретив такого грозного зверя?
– Веселее костер!
Хорошо, что Володя притащил много сушняка. Кто знает, пусть зверь и примолк, не будет ли он нас сторожить? Каково было бы уходить от костра в ночную тьму искать новые коряги на топливо? Бросающий в дрожь сиплый рык мог раздаться в любое мгновение снова.
Костер пылал, и в его свете окружающая тьма сгущалась в непроницаемые стены. Разглядеть зверя, если бы
он даже и вышел из кустов, было немыслимо. Мы еще с полчаса прождали появления зловещего гостя, а потом принялись уплетать жидкую гречневую кашицу, сваренную на настое из буковой листвы. Каша все же получилась съедобная.
Как быть дальше? Мы достаточно измучены подъемом и могли бы непробудно заснуть тут же. Но спать, прослушав такую басистую колыбельную хищника? Решаем по очереди дежурить у костра для поддержания хотя бы скромного огня. Первым бодрствует Володя, а мы с Наташей быстро проваливаемся в глубокий сон. Показалось, что через две минуты, а на самом деле через два часа Володя разбудил меня и, улегшись сам, немедленно захрапел.