Тропинка в никуда
Шрифт:
– Да что ты, Саша, зачем нам о тебе говорить?
– смутилась Вера.
– У людей и своих проблем дай Боже...
– Какие проблемы?
– продолжал глядеть на неё Саша.
– Все живут, как люди... Один я без роду, без племени... Ведь она вам рассказывала про меня, не так ли?
– А хоть бы и так, - пожал плечами Лозович.
– Она же вам добра желает...
– И я ей тоже... Мы так любим друг друга...
– Это хорошо..., - начал было Лозович, но тут в его кармане запищал мобильный телефон.
– Извините... А, Лидия Владимировна, здравствуйте... Лидия Владимировна, дорогая, пока мне утешить вас нечем. И вас, и мать Бориса. Был я там, разведку
– Бориса?... Не знаю... Тут дело может быть и похуже, врать не стану. Зачем он им? Он свидетель, опасный свидетель... Если будет звонить его мать, утешайте, как можете. Пока о чем-то страшном говорить рано, но... Все может быть, мы взрослые люди... Ладно, держите меня в курсе...
Он немного помолчал, закурил, окинул мрачным взором присутствующих.
– Вот так-то, друзья, мерзавцы играют на самом святом человеческом чувстве - на любви и преданности. Похитили девушку, требуют пять миллионов долларов... А где её прячут? Попробуй, обшарь все Подмосковье вдоль и поперек... Никаких зацепок. Разве что сильный акцент этой женщины, судя по рассказу Красновой, западно-украинский акцент. Но это очень слабая зацепка. Только для того, чтобы позвонить, взломали квартиру в Можайске, потом звонили из какого-то автомата в захолустной деревушке... Я был там ночью, ничего не нашел... Разве что...
– А кто такой Борис?
– неожиданно спросил Саша, тоже закуривая. Лозович почувствовал на его лице признаки сильного душевного волнения. Губы под усами задрожали, лицо пошло красными пятнами.
– Борис - это жених этой девушки. И есть очень серьезные подозрения, что его уже нет в живых...
– Да?
– вдруг привстал с места Саша, сильно побледнев.
– Почему вы так думаете?
– Да долго объяснять... Они поехали кататься на лыжах, куда, неизвестно. И пропали. Потом матери этой девушки Оксаны звонит какая-то женщина и говорит странные вещи, страху нагнетает, короче... Потом звонит ещё раз, говорит, что голова её дочери стоит пять миллионов долларов. А затем докладывает, что её жениха Бориса уже нет в живых... Правда или нет, кто знает? Вполне возможно, что и правда... Да что же с вами происходит? испуганно спросил он, дотрагиваясь до плеча Саши.
А тот вдруг покраснел уже до совершенно невозможных пределов, его всего затрясло, зрачки закатились, изо рта потекли слюни, он стал оседать на пол.
– Саша, Сашенька, что с тобой?
– встревожилась Вера, бросаясь к нему. Помог и Лозович, и Сашу отвели в спальню и уложили на кровать.
– Часто с ним такое?
– спросила шепотом Наташа у Веры.
– Бывало, но чтобы так сильно - никогда, - так же шепотом ответила Вера.
Саше дали сердечных капель, он выпил и потихоньку стал успокаиваться.
– Так что же вы, все-таки там обнаружили?
– тяжело дыша, спросил Саша у Лозовича.
– Там, на местности,
– Да зачем вам это? Мы сами займемся этим делом, а вас, вижу, вся эта история так встревожила... Не волнуйтесь, все будет нормально...
– Вы считаете меня за сумасшедшего, я понимаю..., - слабо улыбнулся Саша.
– Фамилии своей не помню, имени не помню, откуда родом, не помню... Ничего не помню, падаю в обморок... Дебил, и все тут... Так ответьте дебилу, ничего не потеряете. Может быть, мне просто интересно...
– Ну раз интересно..., - пожал плечами Лозович.
– Раз интересно, то я, вернее, мой лабрадор Трезор нашел на станции газету "Московский комсомолец". У него великолепный нюх, он по запаху от телефонной трубки, по следам, ведущим к станции, привел меня к этой газете. Я полагаю, что она была в руках у звонившей женщины.
– У меня тоже великолепный нюх, - похвастался Саша.
– Может быть, в своей первой жизни я был собакой... Я так реагирую на запахи, порой они меня страшно тревожат, в голове кружатся какие-то воспоминания, но такие неопределенные, зыбкие... Где у вас эта газета?
– Внизу в машине.
– Не сочтите за труд, принесите, пожалуйста, удовлетворите просьбу больного человека.
Лозович недоуменно поглядел на Наташу, та едва заметно пожала плечами.
– Принесите, Владимир Игоревич, - попросила Вера.
– Сделайте одолжение...
Озадаченный Лозович пошел вниз за газетой. Но того, что его ожидало в квартире, предугадать он никак не мог... Как, впрочем, и никто из присутствующих.
Не успел он открыть дверь, как Саша выхватил у него газету из рук и стал жадно внюхиваться в нее. В эту минуту он действительно походил на собаку-ищейку. Он сопел носом, глаза его были полузакрыты, и всем стало жутковато. Потом он понес газету на кухню, где было больше света, сел за стол и раскрыл её. Внимательно стал не то, что вчитываться, но вглядываться в газетные строки...
– А это что?
– смертельно бледный, спросил он, показывая на фотографии в газете.
– А что там такое?
– не понял Лозович.
– Поглядите!
И Лозович, внимательно поглядев на фотографии, обнаружил, что лица людей были словно истыканы иголкой.
– Видать, преступник сильно нервничал, - сделал вполне резонный вывод Владимир Игоревич.
– Сидел и тыкал в газетные фотографии иголкой или булавкой.
– Может быть и так, - загадочно произнес Саша.
– А, может быть, и не совсем так...
– Ну а как?
– стал раздражаться Лозович. Ему надоело тратить драгоценное время на какого-то полоумного, понятия не имеющего, кто он вообще такой.
– Это привычка...
– Чья привычка?
– Лозович еле сдерживал себя.
– Послушай, Наташа, нам пора в больницу к Константину... Ты готова?
– Готова, Владимир Игоревич, поехали! Верочка, ты сама тут управишься! И помни - ты у себя дома! Ничего не стесняйся.
– Это привычка той женщины, которая похитила девушку и парня, - глядя в стену, произнес Саша.
– Извините, нам пора, - встал с места Лозович.
– Позвольте газетку, Саша, нам она ещё может пригодиться...
– Я знаю эту женщину, - полушепотом произнес Саша.
– Знаю её привычку... И запах от газеты тоже ее... Я его вспомнил, хорошо вспомнил...
Вера и Наташа с испугом переглянулись. А Лозович снова сел на свое место и внимательно поглядел на Сашу.
– Ну... Ну... И кто же эта женщина? Как её имя?
Саша окинул присутствующих каким-то странным сомнамбулическим взглядом и торжественно произнес: