Тропою духов
Шрифт:
В этом незнакомце была какая-то первозданность, мрачный огонь в глубине глаз напоминал о загнанном льве или загнанной птице. Мэгги сдвинула брови при виде шрамов на мощной груди. Нет, не может быть это следом от Танца Солнца… в наши-то дни!
— Нитиве хи? — спросила Мэгги на языке Лакоты. — Кто вы?
— Миебо Кетэн Нэгин, — отвечал он, поражаясь, что она знает его язык. — Я Черный Ястреб.
— Токийятанхан йэхи хи? — спросила Мэгги, радуясь, что он понял. — Откуда вы?
— Викоти Митава.
—Его лагерь, — пояснила она, взглянув на Веронику, — как
Вероника пожала плечами:
— Я не знаю. Поблизости нет никакого лагеря.
Покачав головой, домоправительница обошла Мэгги и поставила поднос с завтраком на кровать,
— Войюте, — произнесла она глядя на индейца. — Еда.
Мгновение Черный Ястреб изучал индианку. Это была высокая женщина с глубоко посаженными черными глазами, с сединой в смоляных волосах, одетая в просторную белую рубаху, цветную юбку, какие носят женщины апачей, и расшитые бусами мокасины. Она изучающе оглядела Ястреба и придвинула поднос.
— Йюта, — мягко, по-матерински, сказала она, — ешь.
Черный Ястреб перевел взгляд на поднос, глаза его недоверчиво блеснули.
— Ну, может, вы сумеете узнать, откуда он, — проронила Вероника, — я пеку пирог, и все сгорит, если я тотчас не поспешу.
— Вероника…
Вероника бросила взгляд на индейца — тот не отрывал глаз от Мэгги, затем перевела взгляд на хозяйку. Она так же завороженно смотрела на незнакомца.
Вероника никогда не обладала особым чутьем в любовных делах, но нужно быть слепой и глухой, подумала она, чтобы не заметить взаимного влечения между Мэгги и этим молодым красавцем.
— Если понадоблюсь, буду на кухне, — бросила она, подумав при этом, что, может быть, необычный индеец и явится тем лекарством, которое требовалось Мэгги.
Мэгги мгновение смотрела на гостя, затем указала на повязку на поясе.
— Как вы себя чувствуете? — снова спросила она на языке Лакоты.
— Все в порядке, — отвечал он.
Голос казался бархатистым и глубоким. Мэгги устремила взгляд на широкую грудь и плечи индейца, мускулистые и длинные руки. Она ощутила, как вспыхнули ее щеки, и вновь поглядела на него, в который раз изумляясь его красоте.
Досадуя на себя, Мэгги опустила глаза, а потом, успокоившись немного, вновь подняла их. Что с нею сталось? Ведь она не невинная девочка-подросток. Бог мой, ей тридцать два года. А этот незнакомец! Будь он трижды красив, и даже знай она его получше, все равно ему лишь двадцать — слишком молод.
И она так горячо пожалела об этом. Ах, зачем он так юн и неискушен!
— Бобби не хотел ранить вас, — сказала она, отводя взгляд, — он охотился на оленя.
— Где я? Как попал сюда?
—Это мой дом. Бобби принес вас сюда. Ее дом… Так он уже в Стране Духов?
Черный Ястреб пристально взглянул на женщину. Он не ощущал смерти — умерший не чувствует ни голода, ни боли. Так он жив, и Женщина-Призрак звала его к себе. Ему приходилось слышать древние сказания о людях, связанных с духами. Желание задержать ее, дотронуться до нее нахлынуло на него горячей волной.
— Сколько я здесь?
— Два дня. Пожалуйста, сядьте
Она заметила настороженность в его взгляде, то, как он напрягся, готовый сорваться с места.
— Кола, — воскликнула она, ударив себя в грудь, — друг. Прошу тебя, сядь и поешь.
Черный Ястреб чуть поколебался, а затем, кивнув, взял поднос и сел на пол, скрестив ноги и поставив поднос рядом. Какое-то время он изучал необычную пищу: что-то белое с желтым посередине, узкие полоски аппетитно пахнущего мяса. Желудок подвело от голода.
— Завтракайте на здоровье, — сказала Мэгги, — я прослежу, чтобы Бобби дал вам подходящую одежду.
Черный Ястреб кивнул. Он выждал, пока она покинет комнату, и стал жадно поглощать пищу. Он совсем запутался. Ведь его долг — вернуться в Священную Пещеру. Если кто-то из племени пережил битву, то он нужен там. Он нужен матери и не может оставаться здесь.
Оттолкнув поднос, он устремился к выходу, но помедлил минуту. Надо же разгадать, отчего зов Женщины-Призрака сильнее долга?
Ястреб все еще терзался этим вопросом, но тут вернулась Женщина-Призрак, въехав в кресле на колесах.
— Ну вот, — протянула она узел с одеждой, — поглядите, подойдет ли вам что-нибудь.
После того, как она вышла, он взял предложенные одежды и осмотрел их. Штаны были из темной плотной голубой ткани, рубашка — из более мягкой. Белая рубаха была похожа на ту, что он видел на парне. Кроме того, в узле было что-то невиданное, наподобие штанов, но без штанин.
Черный Ястреб с глухим клекотом швырнул одежду на кровать. Только взглянув на эти одеяния, он понял, что они чересчур узки.
Да он и не желал их. Для индейцев непостижим обычай бледнолицых напяливать столько слоев одежды. В лагерях Лакоты мужчина летом носил лишь набедренную повязку и мокасины — ну, может, еще расшитую бисером рубаху. Только зимой, чтобы защитить себя от холода, они облачались в ноговицы и куртки. А бледнолицые навешивали на себя одежду с головы до ног круглый год.
Как странно, но васичи вообще удивительные создания. Чего стоит одна эта бледная кожа и волосатые лица! Они живут в прямоугольных домах, а ведь каждому индейцу известно, что гармония только в круге. Скэн пожелал, чтобы мир был круглым. Солнце, луна, земля и небо были круглые, плоды, растений, тела животных — тоже. Все в природе, кроме Скалистых гор, было круглым. А стало быть, Лакота жила в Священном Круге в согласии с силами природы.
«Да, — думал он, затягивая пояс, — бледнолицые — странные существа.»
Сидя в небольшом кресле у окна, он натягивал мокасины, скривившись от боли, так как при этом невольно надавливал на рану. Каждое движение причиняло боль. Он метнул взгляд на ложе. Оно было мягче и удобнее, чем твердая земля. У Ястреба мелькнула мысль отдохнуть хоть час, но его терзало чувство долга. Надо вернуться в лагерь и разыскать мать, если та еще жива. Погрузившись в размышления, он не заметил, как в комнате оказалась Женщина-Призрак.