Тропою грома
Шрифт:
— Я уж думал, ты не придешь, — сказал он.
— Вы знали, я приду, — сказала Мейбл, опустив глаза. Уголки ее губ приподнялись в улыбке.
— Ты славная девушка. Я буду скучать по тебе.
— Моя хозяйка… моя хозяйка… моя хозяйка…
— Ну что там с твоей хозяйкой?
— Моя хозяйка… — Она тщетно шарила в памяти в поисках нужных английских слов. — Моя хозяйка меня не хотела пускать приходить. — Слова спотыкались у нее на языке.
Англичанин засмеялся. Они уселись в машину. Мейбл откинулась на мягкие подушки сиденья и
— Ну расскажи мне про свою хозяйку! Говори на своем родном языке. Как это будет на африкаанс.
— Что?
— Хозяйка не хотела пускать приходить — скажи это на африкаанс.
Мейбл засмеялась и отвернулась от него.
— Ну, скажи.
Не глядя на него, она повторила фразу на африкаанс. Потом повернула голову и смущенно поглядела на него.
— Вот теперь я тебя понимаю, — сказал он, смеясь.
— Вы меня смеяться, — сказала Мейбл.
— Что ты, милая, и не думаю!
Она нерешительно дотронулась до баранки и снова поглядела на него.
— Нравится? — спросил он.
Она энергично закивала. Сидя здесь, рядом с ним, на мягких подушках, Мейбл витала в мечтах. Ей грезилось, что она уже не цветная, не бедная, она уже не та прежняя Мейбл, она не ходит на поденную работу. Она важная белая дама и сидит в своей машине, а рядом ее муж. На ней нарядное платье. А за окошком машины чудесный, сказочный мир. Все как раз такое, каким оно представлялось ей в мечтах. Задорная дерзость исчезла из ее взгляда, лицо просветлело. Задумчивая улыбка тронула губы.
Молодой человек заметил ее рассеянный взгляд и понял. Он смотрел на нее с нежностью. Унеслась в мечты и даже не может рассказать ему, о чем мечтает. Чудная страна. Он с удовольствием подумал о том, что скоро уедет отсюда. Ему было непонятно то отношение белых к цветным, с которым он столкнулся здесь. Что-то было в этом ненормальное, извращенное.
Как-то раз он вздумал поговорить на эту тему с молодым врачом-африканером, человеком как будто разумным, но первое, что он от него услыхал, было: «А вы бы согласились, чтобы ваша сестра вышла замуж за кафра?» За этим последовал вопрос — как бы он поступил с чернокожим, если бы тот изнасиловал его сестру? Он, в свою очередь, спросил африканера, как бы тот поступил с белым, если бы тот изнасиловал чернокожую, — и на этом дружба их кончилась.
А эта бедняжка сидит рядом с ним и мечтает… Ему захотелось узнать, о чем. Как она воспринимает эту цветную проблему? Как ее воспринимают все чернокожие, населяющие эту страну?
Он взял руку Мейбл и нежно погладил. Мейбл ухватилась за его пальцы. Она поднесла его руку к губам и страстно поцеловала.
— Мейбл, — ласково сказал он.
Она подняла на него влюбленный взгляд.
— Мейбл, мы ведь с тобой друзья, правда?
Она кивнула.
Но он видел, что мысли ее заняты другим.
— Помнишь, Мейбл, ты рассказывала мне
Мейбл лихорадочно стала искать слова. Но она не знала таких слов на этом чужом языке, которые помогли бы объяснить ему, что он совсем не то, что Ленни, — он белый человек из заморской страны. Знаний, полученных в школе, не хватало. Лицо ее исказилось от напряженной работы мысли.
— Я… люблю, — умоляюще сказала она. — Я люблю. — Слезы выступили у нее на глазах.
Молодой человек покачал головой.
— Нет, Мейбл.
— Да! — страстно крикнула она.
— Тебе только так кажется. И все равно, я ведь должен уехать. Я возвращаюсь домой. Домой. В Англию, за море. — Он мысленно клял себя за то, что не умеет говорить на африкаанс и не может растолковать ей.
Мейбл испуганно посмотрела на него.
— Вы — уехать?
Он утвердительно кивнул. Вот объясни-ка ей, когда языка не знаешь!
— И я тоже.
— Нет, Мейбл.
С ее губ хлынул поток незнакомых слов. Она схватила его за руки. Мольба была в ее голосе, в самом звуке этих слов, которых он не мог понять. «Должно быть, это очень выразительный язык», — невольно подумал он.
— Нет, Мейбл.
Мейбл глядела на него, словно не веря.
— Нет, Мейбл, — повторил он в третий раз.
Тогда Мейбл поняла, что он не шутит. Она закусила губу и откинулась назад. Слезы опять набежали на глаза, стали скатываться по щекам. Теперь она молчала. Только все тело дрожало мелкой дрожью, и слезы непрерывно катились по щекам.
Он привлек ее к себе — и плотина прорвалась. Уткнув лицо в его куртку, она разрыдалась в голос. Так они сидели вдвоем, коричневая девушка и белый юноша, и не заметили, как из ближнего пригорка вынырнула человеческая фигура и стала быстро приближаться к ним.
Фиета торопилась, потому что в полуденной тишине она издали услыхала рыдания Мейбл. Она торопилась, бранясь себе под нос, проклиная все на свете. Глаза ее сверкали гневом. Что сделал с Мейбл этот белый? Наверно, пытался изнасиловать ее. Хорошо, что она, Фиета, выследила Мейбл еще несколько дней назад. Хорошо, что она сегодня заранее пришла сюда, и, спрятавшись, стала ждать, что будет.
Она была уже возле самой машины. Но ее по-прежнему не замечали. Слышались только рыдания Мейбл. И шепот белого, пытавшегося ее утешить.
— Что тут происходит? Что вы сделали с Мейбл? — в голосе Фиеты была холодная ярость.
Белый поднял голову и спокойно посмотрел на нее. Это несколько озадачило Фиету. Обычно они все-таки смущаются.
— Вы говорите по-английски? — деловито осведомился молодой человек.
Мейбл тоже подняла голову, но взгляд ее избегал Фиеты.
— Что он тебе сделал, Мейбл?
— Ничего.
— Почему же ты плачешь?
— Так… — упрямо сказала Мейбл.
— Тебе нужна помощь, Мейбл?.. Может быть, он…