Тропою грома
Шрифт:
Она окликнула его по имени. Снова донесся приветственный свист. Она засмеялась и погладила шею лошади. Когда Ленни подошел, она протянула руку, удерживая его на расстоянии, и строго спросила:
— Почему так поздно?
— Селия решила уехать, и я должен был проводить ее на станцию.
— Бедная Селия. Мне ее жаль.
— Ты не говорила мне о том, что вы виделись.
— Она просила не говорить.
— А мне сама сказала.
— Я так и думала, что она скажет.
Он увидел лошадь и спросил:
— Бетси, надо
— Мы на ней поедем в гости.
— Оба?
— Да.
— А не тяжело ей будет?
— Не оскорбляй Бетси. Она фуру возила. И потом, я ее спрашивала, и она сказала «хорошо»… Ну, что ты так стоишь? Я хочу, чтобы ты меня поцеловал.
— Тогда убери руки.
— Ты, я вижу, не торопишься с поцелуем.
— Боюсь сломать тебе руки. Они такие маленькие.
Она засмеялась.
— А ты такой силач, да?
— Именно.
Вдруг она прыгнула на него. Они сцепились, упали и продолжали бороться. Наконец он прижал ее к земле. Она еще попробовала сопротивляться, потом сдалась.
— Моя взяла, — объявил он, запыхавшийся, но торжествующий.
— А запыхался-то как! — поддразнила она со смехом.
— Так ведь ты сильная.
— Это я и хотела доказать.
Он помог ей подняться.
— Ну, надо ехать, а то опоздаем в гости.
— А куда мы едем?
— Увидишь. Садись.
Она вскочила в седло и пригнулась к шее лошади. Он сел позади нее. Она вздохнула и выпрямилась.
— Хорошо сидеть в кресле с мягкой спинкой! — и она послала кобылу вперед.
Волосы цвета маиса ласкали его лицо, спина и плечи Сари удобно и доверчиво прижимались к его груди. Порой она оглядывалась, улыбалась ему, что-нибудь говорила, и тогда ее щека касалась его щеки.
Ветер пел у них в ушах, и жизнь была хороша, и так чудесно было быть молодыми и любить. Бетси бежала легко и весело. Какое счастье — жить!
— Мы с тобой ночные всадники, — сказала Сари, перекрикивая ветер.
— А что это за ночные всадники?
— А ты не слыхал про них?
— Нет.
— Ладно, расскажу. Только что мне за это будет?
— Фу, корыстная душа.
— Ну и пусть… А все-таки, что?
— Пенни.
— Не пойдет.
— Ну, три.
— Мало.
— Шесть пенсов.
— Хорошо. А еще что?
— Разве этого мало?
— Ах ты, скряга!
— Ну, еще поцелуй в придачу.
— Значит, так: поцелуй и шесть пенсов.
— Да.
— По рукам!.. Так вот, ночные всадники — это двое влюбленных. Юноша и девушка. По ночам они скачут на коне и где ни проедут, все кругом делается прекрасным, и светлым, и радостным. Когда их тень падает на что-нибудь безобразное, оно тотчас становится красивым.
— А если она падает на что-нибудь красивое?
— Она становится еще красивее, бестолковый!
— Понимаю. Вот как ты сейчас.
— Ты сумасшедший, но мне это нравится… Ну, вот тебе и все про ночных всадников.
— И за это ты требуешь
— Да.
— Это просто грабеж!
— Ну, ну, нечего. Расплачивайся!
— И не подумаю!
— Ах так! Ну погоди же!
Сари пустила кобылу вскачь и принялась раскачиваться в седле. Ленни, сидевшему без стремян, стало трудно удержать равновесие. Сари раскачивалась все сильнее. Бетси, видимо, привыкла к таким штукам. Ленни крепко вцепился в Сари, решив не поддаваться. Но Сари вырвалась из его рук и продолжала свое.
— Ладно, ладно! Заплачу! — закричал Ленни.
Сари громко и долго хохотала.
— То-то… Ну, давай шесть пенсов, а поцелуй потом.
— Подожди, пока доедем.
— Нет, сейчас, а то опять начну.
— Ладно, ладно!
После долгих усилий ему удалось засунуть руку в карман и вытащить монету. Это оказался шиллинг.
— У меня нет сдачи.
— Бери все, вымогательница!
Сари остановила лошадь и спрыгнула. Она потянула Ленни за собой, и оба, не удержавшись на ногах, кувырком покатились в траву.
— Ах, как я люблю тебя! — сказала она задыхаясь. — Я все могу, — дразнить тебя, мучить, отнимать у тебя деньги… До чего хорошо! Никогда не думала, что это такое удовольствие — тиранить человека. Погоди, это только начало. Ты у меня еще помучаешься! А теперь поцелуй меня!
Он поцеловал ее долгим и нежным поцелуем.
— Ты сумасшедшая, — восторженно объявил он.
— Знаю, — ответила она радостно. — Я могу быть с тобой совсем сумасшедшей, а могу быть разумной, нежной и заботливой, как мать, а еще могу быть, как сестра, а потом еще, как друг. Правда, приятно, когда тебя любят столько разных людей? Мне нравится.
— Мне тоже нравится, — сказал он. — И я люблю тебя, Сари. Я тебя очень люблю.
Она молча погладила его по лицу, потом внезапно вскочила и бросилась к Бетси.
— Теперь уже недалеко, Ленни. Едем, довольно баловаться.
Они поехали дальше молча, тесно прижавшись друг к другу, согретые теплом своей близости. Укрытые любовью, как мягким, непроницаемым покрывалом. Немного спустя впереди засветилось окошко. Они доехали до самого домика, спешились и привязали Бетси.
— Здесь? — с сомнением спросил Ленни.
Сари взяла его под руку.
— Не робей, милый.
Она потянула его за собой и толкнула дверь. Трое стариков разом повернули головы на скрип двери. Ночь была теплая, но в очаге горел огонь, и бабушка, Ханна, и муж Ханны сидели вокруг очага. Огонь был разведен не для веселья, как на празднике в Стиллевельде. Он нужен был тут, чтоб согревать старые кости и остывшую кровь.
— Кто там? — ворчливо спросила бабушка.
Ханна окинула Сари и Ленни быстрым, внимательным взглядом, от которого ничто не могло укрыться. Муж ее был так стар и дряхл, что ему уже было все равно. Он открыл глаза, потом снова уронил голову на грудь и задремал.