Тропою сна
Шрифт:
Женщина заметалась на кровати, и Эля даже заметить не успела, как оказалась рядом. Ее надо было бы разбудить, но это девушке даже в голову не пришло, она догадывалась, что следующей ночью все повторится. Она замерла и пыталась сравнить этот запах с уже известными. В нем было что-то от удушающего смрада паленой шерсти, девушка протянула руку над кроватью и вытянула эту часть запаха из тела женщины, а потом стряхнула в бадью с водой тут же подставленную недремлющей фантазией. Дышать стало чуть легче, но не намного. Следующим из гремучей смеси мук Эле удалось выделить кислое зловонье сродни тухлой капусте. Его можно
– Что с ней?
– спросила девушка, когда медсестра, уже практически вышла. Та обернулась.
– Все нормально, не волнуйтесь, скоро выпишем.
– И помедлив, добавила: Вы бы к ней не заходили вот так неожиданно по утрам, да и к другим пациентам тоже. Мало ли что можно подумать, проснувшись и увидев незнакомое лицо.
Эля опустилась на кровать. Она не понимала что творила в соседней палате, а главное для чего. Но в ее действиях было столько уверенности и азарта, словно в ней скрывался еще один человек, который уж точно знал что делает.
А потом вернулось ощущение собственного горя, и целый день Эля вспоминала все пережитые моменты, связанные с Эмилем, оказалось, что ее память сохранила их в мельчайших подробностях. Когда к обеду валящийся с ног от усталости Олег резко распахнул дверь и вошел в палату, девушка сидела на стуле и пустым бессмысленным взглядом смотрела в окно. Ее щеки горели нездоровым румянцем, и усталость врача моментально исчезла. Он тронул ее лоб, подхватил на руки и уложил в кровать. Следующие часы Эля едва замечала, как вокруг нее суетятся какие-то люди, что-то в нее вливают и вкалывают. Иногда из этой круговерти выплывало лицо Олега, и тога Эля на пару мгновений отрывалась от своей тоски о сыне, в которую погружалась все глубже. Физически она ничего не чувствовала, вот только в голове все плакал и плакал ее мальчик.
Потом появился Ян, и по перекошенному лицу вкупе с живой мимикой Эля определила, что он кричит, причем кричит на Олега. Врача мало волновали вопли молодого человека, в его глазах поселилось колкое беспокойство. Он не спускал с девушки глаз и лишь отрывисто и сухо отвечал на вопросы ее взбешенного друга.
– Выйдите, я хочу поговорить с ней, - донеслось до Эли словно из плотного, почти полностью поглощающего звуки тумана.
– Я никуда не уйду, она в тяжелом состоянии, мы с трудом сбили температуру.
– Ты даже не знаешь, что с ней, бездарь.
– Эля слышала все лучше и лучше, будто в магнитофоне накручивали и накручивали переключатель звука.
– Закрой рот, иначе я тебя вышвырну не только из палаты, но и из больницы.
– "Боже, зачем так громко" - думала Эля.
– Еще вчера, она по твоим словам была практически здорова, а сегодня едва не сгорела от температуры. Да я засужу тебя и твою гнилую клинику, гаденыш.
– "Тише, ну пожалуйста", - молила девушка, у которой в голове уже как в рупоры гремели два мужских голоса. На самом деле ее мужчины не кричали, они старались говорить по возможности тихо.
– Не тряси тут
– Глаза врача искрили злобой, а барабанные перепонки Эли были на гране разрыва.
– Пожалуйста, - еле слышно прошептала она, - громко...
Олег тут же оказался рядом, но беглый взгляд на приборы, не принес ему облегчения. Он задал несколько коротких вопросов, на которые она ответила, толком не осознавая, что говорит. Ян вцепился в спинку стула напряженными руками. Ему показалось, что Эля молча спрашивает его о чем-то.
– Мы нашли ниточку, судя по всему, его вывезли из города.
– Но с вопросом он не угадал.
– Скажи...я... снилась тебе ... в детстве?
– Эле так плохо себя чувствовала, что не была уверена, задала ли этот вопрос вслух, но Ян бурно отреагировал, и сомнений не осталось.
– Кто о чем, а она все о том же, - его тон, как обычно отличало снисходительное превосходство, но красивое лицо отразило неимоверное облегчение, от того, что она заговорила.
– Ян, пожалуйста.
– Не надо меня впутывать в твои фантазии. Приди в себя, тебе сейчас не о глупостях надо думать, а о том, как выкарабкаться.
– Какая глубокомысленная глубокомысль, - протянула девушка, кривя губы.
– Ты мне не веришь, - добавила она, а затем с трудом повернулась к Олегу, - а ты веришь, но не поможешь.
Впору было расплакаться, но организм и так обезводила высокая температура, и препараты еще не восполнили ее баланс, поэтому в глазах стояла степная сушь. Ян не хотел говорить при свидетелях, а Олег был занят делом, вколол Эле шприц с лекарством, и она не к месту подумала, что его зеленоватый цвет так приятен в белом безжизненном пространстве палаты.
– Что с женщиной за стенкой?
– голос потихоньку возвращался.
– Она здорова, я ее выписал.
– Судя по тому, как быстро врач ответил, его посвятили в подробности Эллином утренней прогулки.
– Я не об этом.
Олег глубоко вздохнул.
– Она выбралась из страшной аварии почти без единой царапины, а вот ее муж и двое детей - на смерть. Она была за рулем.
– Эля прикрыла глаза от ужаса, но прежде чем Ян успел зашипеть на врача за неуместные разговоры, в палату зашел как всегда всклокоченный Лем. В его глазах еще не было торжества победы, но уже плескалось небольшое удовлетворение. Эля вдохнула от него запах удачных решений и слабо улыбнулась. Зато он, увидел, опутывающие ее трубки приборов, и довольное выражение лица стекло с него как грим под напором воды. Когда его ввели в курс дела, Ян предложил перевести Элю в другую клинику.
– На лице Олега заходили желваки.
– Эта лучшая, - ответил Лем.
– Значит, передать другому врачу, - не собирался отступать Ян. Олег уже еле сдерживался и то только потому, что Эля слабой рукой коснулась его пальцев. Ее глаза говорила, что-то вроде "Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало", хотя в данной ситуации скорее бы подошло: "Чем бы Ян себя не успокаивал, лишь бы не кричал".
– Он лучший. Я проверил по двадцати трем показателям.
– Олег насмешливо присвистнул.
– Лем, рассказывай, я слушаю.
– Девушка еле-еле сжала мизинец Олега в своей ладони, не желая отпускать, и он присел рядом с ее кроватью.