Тропою сна
Шрифт:
– Я узнала...
– Эллин голос стал едва различим.
Наглая девица уперлась ладонями в столешницу, демонстрируя идеальный маникюр и не желая понимать намеков.
– И где же твои верные песики? Ты же всегда у них под присмотром. Или даже им уже надоело с тобой нянчиться?
Эля уставилась куда-то в район лацканов белого халата.
– Да ладно не пугайся, твоя персона меня не интересует. Дай телефончик Яноша, я так давно его не видела.
– И тут же обратилась к Олегу: Вы видели какой "Аполлон" всегда с ней рядом? Наш идеальный Олберг, следует за ней попятам. И что он в ней нашел?
– Что вам нужно?
–
– Вы, что глухой? Телефон, - обрезала девица.
Эля тяжело вздохнула.
– Его личный номер, я никому не даю.
Девица, собрав всю свою желчь, уже начала скандалить, но терпение Олега было весьма эфемерным понятием.
– Женщина, - произнес он, и звучала это так, будто той к кому он обращался, минимум пятьдесят, - моя пациентка больна тяжелой формой вирусной инфекции.
– Бывшая Эллина однокурсница тут же отпрянула и только потом сообразила, что не особо верит противному мужику в медицинском халате.
– И если вы пробудете в зоне поражение больше двух минут, то боюсь, лечить вас придется долго и упорно.
– И с серьезной миной на лице закончил: Уходите немедленно, не забыв сообщить номер своей палаты, я поговорю с вашим доктором на счет профилактических мер.
Девица процедила, что-то о жалобе главврачу, но все же удалилась, напоследок наградив Элю с Олегом фунтом презрения.
– М-да, - откинулся Олег на спинку стула, - есть что-то расхотелось. Олберг?
– Его отец венгр, - Эля все еще не пришла в себя, выкарабкиваясь из ощущений, сопровождавших ее, все пять лет учебы.
– Эмиль - необычное имя и тоже не русское.
– Девушка слабо кивнула.
– Я назвала его венгерским именем в честь Яна.
– Больше такого не повторится.
– Чего?
– не поняла Эля, но Олег не ответил.
– Давай прогуляемся.
– Врач Серебряков сегодня впервые в жизни игнорировал любимую работу.
Сад у медицинского учреждения был таким же шикарным, как и все остальное. Между подстриженных деревьев и ухоженных клумб можно было спокойно затеряться и на время забыть о своих недугах. Здесь дышалось легче, думалось проще и нужные слова возникали сами собой. Олег рассказывал повеселевшей Эле о себе и сопровождал все это забавными подробностями на медицинскую тему. От небольшого фонтана веяло прохладой, только он спасал от жары, опустившейся на город душным покрывалом. Но Эля и это сейчас едва замечала, может от того, что пальцы Олега, имевшие немного желтоватый оттенок, как и вся кожа, чуть касались ее запястья. Он, даже полностью погруженный в разговор, все время прислушивался к ее пульсу, словно боялся, что девушка растает, как и те сновидения, из которых она для него вышла. И как раз когда он поймал себя на этой мысли, Эля задала вопрос.
– Тебе снятся сны?
– Да, - он знал, куда она клонит. Не зря так внимательно вникал в ее разговор с друзьями.
– Жаль, что мы встретились впервые, и я тебе еще не снилась, - вздохнула девушка, и зря, с первого мгновенья их встречи он был полон решимости никуда ее не отпускать. И речь не шла о встрече в больнице. Он просто наклонился и, заправив за ухо прядку ее волос, коснулся губами виска.
– Как долго ты носилась по своим отдаленным галактикам.
Эллины губы тронула улыбка, Олег пах тополиной листвой промокшей под дождем - один из самых любимых ее запахов. Она вдохнула его на столько глубок, чтобы запомнить, а потом воспроизводить
– Тебе не достанется за то, что оставил работу?
– Ну, во-первых, я предупредил коллегу, милейшая женщина - медсестра, но опыта и знаний побольше, чем у многих из наших светил, а, во-вторых, я же занят пациенткой.
– Он продолжил что-то говорить, а Эля поймала себя на ощущении полной гармонии, будто Олег был с ней всегда. Не смотря на то, что он ворвался в ее жизнь чем-то новым, казалось, что его присутствие помнит не только ее обоняние, но и всколыхнувшаяся с новой силой фантазия.
И теперь для нее вместо чудного сада, они сидели на перилах, свисающего над туманным заливом моста, и мокрая взвесь холодила, похожую на восковую, кожу мужского лица. А позже вздрагивающий аэроплан топил их в глубоких воздушных ямах.
Его голос донесся издалека, пробуждая в голове неуместное гулкое эхо.
– Расскажи мне, я хочу быть там, где ты. - Его глаза оказались близко, но Эля никак не могла убедительно запомнить их цвет.
Она, встав на цыпочки, приблизилась щекой к его щеке и, прикрыв веки, зашептала на ухо.
– Там за моей спиной, где брызги фонтана ударяются о тень липы, видишь? Вращается туманный шарик с молниями внутри - он не просто издает звуки, он музицирует только для нас, я слышу это божественную мелодию и ты, если захочешь, услышишь.
Он прикрыл глаза вслед за ней, и, наклонившись, добровольно поддался мягкому гипнозу ее голоса.
– А за кромкой облаков плещется в вечереющем небе стайка розовых дельфинов. Аккуратней, не двигайся, иначе заметят и забрызгают.
Она прикрыла рукой его плечо, словно закрывая от расшалившихся рыбин, а он провел ладонью по ее спине, стряхивая звездную пыль, оставшуюся на память от долгих путешествий. А потом пауза, размер которой растянулся чуть ли не до возраста вселенной, заполнилась его губами, на них было так тепло так сладко, что можно было с легкостью забыть как говорить, как думать, как дышать, и оставалось только чувствовать, чувствовать, чувствовать. Его дыханье носилось по ее венам, ее сердце выстукивало завораживающий ритм в его груди, и больше не было ее, не было его, а что появилось, никто толком бы не смог объяснить.
Лем долго не мог дозвониться и когда извелся окончательно, Эля все же выковыряла из кармана неуемный телефон.
– Он скоро придет, - вздохнула девушка.
– Как думаешь нас тут найти вообще возможно?
– Сад был большой.
– Пусть заблудиться, - горячо пожелал Олег, а Эля засмеялась. Она мягко выскользнула из его объятий, и когда Лем их насилу нашел, о том, что происходило между ними, намекали только раскрасневшиеся щеки и губы девушки, впрочем, подобные намеки Лем читать не умел.
Врач с трудом оставил Элю на попечение ее друга, и хотя понимал, что ведет себя как влюбленный юнец, идя к зданию поликлиники, все время оборачивался, будто ища подтверждений тому, что сегодняшняя встреча - не его очередной сон, и что девушка не уйдет в рассвет, как делала всегда.
Весь вечер Эля с Лемом разбирали все вспомненные им сны, в которых она, так или иначе, фигурировала. Вечер превратили воздух из чашки с горячим каппучино, в теплый чай, жара отступила, позволяя вздохнуть основательно прожаренной природе. А в телефоне Лемма уже набрался приличный список и появился набросок схемы, от которой тянулись стрелки указателей и комментарии.