Тропы зазеркалья
Шрифт:
Глава 19
Глава 19
— Дикий! Ну, слава богу, — облегченно выкрикнула Ольга, вскочив с кресла. — Мне казалось, уже все.
Радим обвел мутным взглядом комнату, тело было слабым, голова кружилась.
— Ты четыре дня, если верить часам на стене, без сознания провалялся, — садясь рядом и беря его за руку, прошептала Бушуева. Видимо, она очень испугалась, ведь, по сути, без него она никогда не сможет покинуть эту тюрьму. — Тебя трясло, как в лихорадке, — продолжила она, — ты кричал, говорил
— Правильно, милая что, не стала, — подбодрил ее Вяземский. — Я сам бы, наверное, не рискнул пользоваться ими, хотя меня учили разбираться в том, что варят зеркальные ведьмы. А теперь, дай мне попить.
Ольга резко вскочила и, сделав шаг, взяла со столика большой глиняный кувшин и такую же глиняную чашку, набулькав целую, она передала ее Радиму.
Вода оказалась ледяной, от нее мгновенно свело зубы. Присмотревшись к кувшину, Радим увидел две руны — сохранения и льда. Теперь понятно, почему вода была такой холодной.
— Она всегда такая, — словно угадав, о чем он думает, произнесла Ольга, — так что, пей острожное. Не хватало еще ангину подхватить, или еще что.
Радим мелкими глотками допил воду, стало полегче.
Он посмотрел вниз и увидел пропитанные сукровицей бинты, а уже не обрывки рубахи, и эти явно были свежие.
— Я дважды в день меняла, хорошо запас у ведьмы нашелся, правда почти кончились, но я постирала, — прокомментировала Бушуева, — раны страшные, глубиной в сантиметр. Как ты там, в зале, не помер, ума не приложу, я сходила посмотреть, там все кровью твоей залито.
Радим кивнул и принялся разматывать повязку.
— Сейчас я попробую себя полечить, — пояснил он свои действия. — На все, конечно, сил не хватит, но они очистятся и слегка затянутся. Так что, готовься тут еще сутки торчать.
— А может, сначала домой перейдем? Там и аптеки, и больницы, на худой конец, зашьют тебя по старинке.
— Боишься, что тут застрянешь? — улыбнулся Радим, верно угадав ее страхи. — Не волнуйся. Если я в себя пришел, дальше только лучше будет, так что, пока я колдую, пожрать сообрази. А то слабость сейчас — мой самый главный враг. Нам через зазеркалье идти, я в таком состоянии просто не проволоку тебя на себе.
Ольга обреченно вздохнула и кивнула, соглашаясь, достало ее это подземелье, четыре дня в одиночестве, бредящий, раненый мужик на кровати не в счет. Да и говорил он не слишком приятные вещи. Слушать, как он кается перед Владой за то, что погубил ее, было крайне неприятно, и так ведь несколько раз. Поначалу она слушала, а потом просто уходила на кухню, плотно закрыв за собой дверь.
Радим заметил, как помрачнело лицо Бушуевой, прекратил разматывать бинты и вопросительно уставился на нее.
— Я что-то сделал не то? — спросил он.
Ольга покачала головой.
— Ты ни в чем не виноват, — постаралась она его убедить, но не вышло.
— Выкладывай, — потребовал он, протянув руку и аккуратно сжав ее тонкие длинные пальцы.
— Ты
— Понятно, — огорченно вздохнул Радим, — я наговорил лишнего.
Бушуева нехотя кивнула.
— Теперь я знаю, что случилось с Владой, и почему я этого не помню.
— Извини, я думал, так будет лучше, ты все же подполковник ФСБ, а мы с тобой на отдыхе, хоть и случайно, стали причиной гибели нашей соотечественницы. Поэтому я подправил тебе воспоминания, и поэтому у меня было такое скверное настроение в то утро после грозы.
— Неужели ты думал, что я тебя сдам? Тем более, за тобой и вправду не было никакой вины.
Радим покачал головой.
— Я думал, что тебя будет терзать дилемма между долгом и любовью. А это не хорошо для отношений.
— Не будет, — покачала головой Ольга, — ты плохо меня знаешь. Я два года работала на новых территориях, и навидалась всякого. И только год назад вернулась домой. Так что, я всякое видела, и уж точно пропажа сумасшедшей фанатки, которая засадила мне ножом для колки льда в спину, меня не смутит. Так что, плевать мне, что ты ее тело выкинул, куда подальше, плохо, что ведьма его подобрала и превратила в зомби.
— Навья, — поправил ее Радим, — оживленный рунами мертвец называется навья. Хорошо, она меня когтями полоснула, а не укусила, вот тогда бы я даже до тебя не дошел, сдох бы через какое-то время. Ну и ты от голода, сомневаюсь, чтобы ты смогла бы вскрыть ту дверь.
— Забыли. Пойду ужин готовить, тут все есть, так что, тебя ждет горячее острое мясо, правда, вот с гарниром особо не разгуляешься — макароны, картошка, гречка, рис.
— Картошка, жаренная, — тут же ответил Радим, и рот его наполнился тягучей слюной, есть хотелось просто нереально. — Я четыре дня не жрал.
— Вот только не надо думать обо мне плохо, — возмутилась Ольга. — Я тебя поила бульоном, куриным или говяжьим, густым, долго варила, даже протирала мелко-мелко говядину, чтобы вместе с бульончиком тебе внутрь попадало.
— Спасибо, милая, я тебе сильно задолжал за эти четыре дня.
Ольга улыбнулась и отрицательно покачала головой.
— Свое выхаживала, — и, склонившись, поцеловала Вяземского. — Все, я пошла готовить, а ты раной займись, а то кровить начала.
Радим склонил голову, глядя на бинты, на которых проступила свежая кровь. Последние несколько минут он стал двигаться, куда активней, хоть это и причиняло боль. Вот и последствия.
Ольга освободила пальцы, которые он еще сжимал, и ушла на кухню, а Вяземский принялся снимать бинты. Да, раны были жуткие, пять горизонтальных полос, вспухшие воспаленные. Несмотря на то, что Ольга их промывала, кое-где они гноились и сочились сукровицей. Поморщившись от того, что нужно двигать правой рукой, он принялся вычерчивать руну здоровья. Левой он бы ее в жизни не начертил, слишком сложная.
Ольга, слово почуяв, решила ему не мешать, и Радим, хоть и с четвертой попытки, но все же вычертил знак и принялся вливать в него силу. Резерв опустел быстро, и десяти минут не прошло, а ведь за четыре дня он полностью восстановился.