Троя. Падение царей
Шрифт:
– Ты не вернешься со мной?
Одиссей покачал головой.
– Пришли и другие вести, Ахилл. Я должен немедленно вернуться на Итаку.
Ахилл посмотрел на пепельно-бледное лицо старого царя и понял, что не смерть Пелея так потрясла его. Одиссей, казалось, постарел на десять лет.
– Что случилось, друг мой?
– Пиратский флот в несколько сотен воинов вторгся на Итаку. Они схватили мою Пенелопу.
Ахилл некоторое время молчал; его ум воина сосредоточенно решал задачу.
– У тебя только сорок человек, –
Одиссей покачал головой.
– Критяне получили приказ охранять море вокруг Наксоса. Только прямое повеление царя Идоменея может заставить их поступить по-другому. А Идоменей далеко, сражается у малых Фив.
– Итак, ты пойдешь против пиратов на единственном корабле?
Глаза Одиссея вспыхнули.
– Пенелопа – любовь моего сердца и свет моей жизни. Я отплыву на рассвете.
– Тогда я отправлюсь с тобой, мой друг.
Старый царь был тронут. Протянув руку, он сжал плечо Ахилла.
– Спасибо тебе за это, парень. Спасибо от всей души. Но ты теперь царь, и твое место дома, а не в чужой битве.
– Нет, Одиссей, ты неправ. Я стал мужчиной еще до того, как стал царем, и ни один настоящий мужчина не уйдет, если он нужен другу. Так что не спорь больше. Я отправляюсь с тобой.
Одиссей вздохнул.
– Не могу сказать, что не чувствую облегчения. Что ж, тогда отлично. Мы отплывем завтра. Есть человек, которого я должен найти: он может нам помочь.
– Он воин с огромной армией?
– Нет, – ответил Одиссей. – Он старый пират по имени Секундос.
Глава 10
Благословенный остров
Как и каждый вечер в течение сорока лет, Верховная жрица Теры вышла на вершину утеса, в гигантскую тень храма Коня, и оттуда наблюдала, как солнце опускается в море.
В разгар лета она будет видеть закат прямо из-под огромной головы, но сейчас, зимой, Дуга Аполлона стала ниже, и жрица могла наблюдать закат с укрытой в тени скамьи, обращенной к юго-востоку.
Жрица улыбнулась, подумав о Дуге Аполлона. Не то чтобы она не верила в солнечного бога. Вовсе нет. Ифигения верила во всех богов, а больше всего – в полубога в недрах земли под островом; храм был основан, чтобы успокаивать его и усмирять его ярость. Ее улыбку вызвал миф о том, что золотой Аполлон каждый день взбирается на огненную колесницу и гонит ее по небу, преследуя свою сбившуюся с пути сестру, девственницу Артемиду, чья белая колесница – луна. Какая чепуха! Как будто два бога будут тратить свое бессмертие на такое бессмысленное времяпрепровождение.
Боль пронзила грудь Ифигении, жрица вскрикнула и покачнулась. Ее левая рука сжалась в мучительной судороге. Шатаясь, Ифигения подошла к скамье и рухнула на нее.
Потянувшись к сумочке на поясе, она вынула из нее щепоть порошка и положила на язык. Вкус порошка
Спустя некоторое время боль утихла, хотя рука еще немного ныла.
Вдалеке жрица увидела крошечную точку: через ожерелье островов, окружавших Теру, шел корабль. Зимой корабли редко осмеливались углубляться в Зеленое море, боясь внезапных шквалов во время бега Посейдона. И корабли обычно не отправлялись на Теру без приглашения. Однако теперь здесь находился египетский корабль, а теперь вот к острову двигался новый.
Египтяне появились вчера, но никак не объяснили причины своего визита. Их предводитель, худощавый молодой человек с суровым лицом по имени Иешуа, послал в качестве дара две бочки сушеных фруктов и испросил разрешения остаться на берегу на несколько дней. Ифигения удовлетворила его желание, полагая, что им надо починить свой корабль. То было странное судно, с высоко загнутым носом и парусом в виде полумесяца. По сравнению с крепко сработанными галерами Микен и Крита оно казалось хрупким.
После перенесенной боли Ифигения чувствовала холод и тошноту. Плотнее завернувшись в плащ, она откинулась на спинку скамьи, выгнула шею и посмотрела на Коня. Даже теперь ей ясно помнились чувства, которые она испытала, впервые увидев остров и его исполинский храм.
Ей тогда едва исполнилось четырнадцать, она была высокой и худенькой, без тех округлостей, что привлекают взоры мужчин. Ее неспособность привлечь поклонников сделала ее застенчивой и стыдливой, но, когда Ифигения посмотрела на гигантского Коня, она ощутила свое предназначение.
– Госпожа!
Ее размышления перебила молодая жрица с растрепанными желтыми волосами, которая, задыхаясь, подбежала к ней.
– Это «Ксантос»! «Ксантос»!
Девушка была в ужасе, и неудивительно.
Ифигения сурово посмотрела на нее.
– Ты уверена, Мелисса?
– Да, госпожа. Колея сказала мне, а она видела этот корабль много раз. Колея родом с Лесбоса. Ее отец – союзник Трои.
– Я знаю, кто ее отец, глупая девчонка!
– Прости, госпожа. Колея сказала, что это корабль Геликаона. В Зеленом море нет другого такого же большого корабля. Мы должны спрятаться?
– Спрятаться? – Ифигения поднялась на ноги. – От кровожадного разбойника? Я – Ифигения, дочь Атрея, царя битв, сестра Агамемнона. Ты думаешь, я буду прятаться?
Мелисса бросилась на колени, коснувшись лбом земли.
– Прости меня, госпожа!
Боль снова шевельнулась в груди Ифигении. Закусив губу, чтобы не закричать, она снова села и взяла еще одну щепотку порошка. Она знала: это слишком много; цвета закатного неба начали танцевать и кружиться перед ее глазами. Но боль утихла.
– Пошли Колею вниз, чтобы встретить «Ксантос», – велела она Мелиссе. – Прикажи ей немедленно доставить мне любые привезенные им послания.