Троя
Шрифт:
Поразительный социальный факт: это искусство, которое считалось у греков достойным богинь и царевен (хотя им занимались и служанки), стало во времена римской роскоши чем-то унизительным, ибо рабыни – quasillariae (носительницы рабочей корзинки или прядильщицы) принадлежали к низшему классу рабов. Это было возвращение к египетским нравам, где мы видим, как вездесущий начальник стоит над прядущими и ткущими женщинами и в обоих случаях прибегает и к розге.
Рис. 139с. Рабыня приносит рабочую корзину хозяйке. В руке хозяйки видно нечто, похожее на нижний конец прялки
С особым интересом я цитирую замечания г-на Йейтса (в статье Fusus) о сакральных ассоциациях предметов, использовавшихся для прядения: «Прялку и веретено с шерстью и нитями на них несли в свадебных процессиях, и – без шерсти и нитей – женщины часто вешали их как приношения в качестве религиозной благодарности, особенно в старости или отказываясь от постоянного их использования [431] . Чаще всего они были посвящены Палладе, покровительнице прядения и связанных с ним искусств. Сам троянский палладий был грубым изображением богини
431
Плиний. Естественная история, VIII. 74, с. 48. Фактически это был общий принцип вотивных приношений: «Лица, которые отказывались от профессии или занятия, которым зарабатывали себе на жизнь, часто посвящали в храм инструменты, которыми пользовались, благодаря богов и признавая их милость к себе» (Donaria // Dictionary of the Greek and Roman antiquities. P. 433).
432
Аполлодор. III. 12, 3. Я уже ссылался на этот пассаж в т. 2 «Илиона», с. 344, примечание 5, а также на утверждение Павсания (VII. 5, § 4), который описывает статую Афины Полиады в Эритрах и говорит, что она держит в обеих руках г|А. акатгр. Здравый смысл требует, чтобы мы поняли это слово в двойном значении – в одной руке богиня держала прялку, а в другой – веретено (или же ее не изобразили бы с двумя прялками или двумя веретенами). На монете Илиона, воспроизведенной на рисунке на с. 345 в т. 2 «Илиона» (рис. 1481), показан Палладиум: в левой руке Афины то, что явственно кажется скорее веретеном с пряслицем, нежели прялкой.
В заключение я не могу отказать себе в удовольствии добавить к этому фактическому очерку пассаж из художественной литературы, в котором король всех романистов описывает это ремесло в Британии, называя его уже умирающим. Уже более «шестидесяти лет назад» [433] * сэр Вальтер Скотт в «Антикварии» дал живую картину хижины рыбака с портретом старухи Элспет; воображение влечет нас к тому, чтобы перенести этот образ в дни первобытной Трои. «Держа прялку у груди и веретено в руке, она неторопливо и почти бессознательно предавалась старинному занятию шотландских женщин. Малыши, ползая под ногами у взрослых, следили за движением крутящегося бабушкиного веретена и время от времени хватали его, когда оно танцевало на полу, выделывая причудливые скачки, каких не увидишь теперь при наших усовершенствованных самопрялках, так что злосчастная принцесса из сказки могла бы путешествовать по всей Шотландии, не рискуя уколоть палец о веретено и умереть» [434] *. Что ж! С тех пор Парки продолжают тянуть свою нить; уже и колесо последовало за прялкой, сохранившись лишь в самых отдаленных лачугах, или как игрушка дам, или же в оперном хоре [435] * – могучий ткацкий станок на фабрике заставил его замолчать; и, если мы можем перефразировать Аристофана:
433
Шлиман намекает на первый роман В. Скотта – «Уэверли, или Шестьдесят лет назад».
434
* Цитата из «Антиквария» (глава XXVI) приводится в переводе Д.М. Горфинкеля.
435
* Имеется в виду хор девушек в опере Вагнера «Летучий голландец».
Я могу добавить, что старый способ ручного прядения все еще в общем употреблении у жен пастухов на горе Парнас и в горах Пелопоннеса.
Примечание XVII
Использование драгоценных металлов на вес в первобытные времена
Некоторыми дальнейшими иллюстрациями того, что уже было сказано при обсуждении древних троянских и гомеровских талантов, я в основном обязан прекрасной статье «Деньги», которую написал мой друг, доктор Реджинальд Стюарт Пул (Poole) для «Библейского словаря» доктора Уильяма Смита (т. 2, с. 405).
436
* Имеется в виду пассаж из комедии Аристофана «Облака», где Стрепсиад, простой афинянин, пересказывает учение Сократа (так, как он его понял):
Видишь, как важно учение:Нет никакого Зевса, мой сынок. ЦаритКакой-то Вихрь. А Зевса он давно прогнал.(Перевод А. Пиотровского.)
Часто встречающиеся на египетских монументах изображения, примером которых является рис. 139/, показывают три интересных для нас момента.
Помимо самого процесса взвешивания, мы видим, что гири сделаны в форме бычьих голов, а также в виде некоторых других животных (обратите внимание на блюдо) и просто конусов, похожих на сахарные головы. Использование подобных же гирь ассирийцами засвидетельствовано открытием доктора Лэйарда во дворце Сеннахериба в Ниневии: он нашел целый набор из шестнадцати медных или бронзовых лежащих львов, различавшихся по размеру так, что они должны были быть кратны какой– то стандартной единице или быть ее определенными частями, и, несомненно, эта единица – вавилонский талант [437] . Есть также несколько гирь из камня в форме уток.
437
Полную информацию об этих гирях, на которых начертано имя Сеннахериба, см. в: Layard. Assyria and Babylon. P. 600; Nineveh and its Remains, abridged ed. P. 89, 90.
Другой интересный момент состоит в том, что взвешиваемый металл (который, как мы знаем, чаще всего был серебром: золото использовалось в основном для украшений) – не просто грубые массы, но кольца, то есть имеет определенную форму, которая является первым шагом на пути к настоящим деньгам.
Вопрос этот слишком широк, чтобы обсуждать здесь, имеет ли система весовых денег (если ее можно так назвать) свои корни в Египте или в Вавилоне, хорошо известном источнике метрических систем Греции и Рима. Однако задолго до эпохи фиванских памятников, с которых пришли иллюстрации, помещенные выше, мы находим, что
Рис. 139 f. Египтянин, взвешивающий серебряные кольца с помощью гирь в форме бычьих голов. По Lepsius, Denkmaler, Abth. III. Bl. 39, № 3
Древнейшее упоминание о каком– то виде денег в письменной истории – это соглашение между Аврамом и Авимелехом, царем Герара (на южной границе Палестины); где в качестве валюты фигурирует серебро, однако способ его оценки остается неясным [438] . Однако этой неясности нет в древнейшей засвидетельствованной коммерческой сделке между тем же Аврамом и сынами Хетовыми, то есть палестинскими хеттами (Быт., 23). Здесь, во-первых, деньги названы как единица стоимости (23: 9, 13); далее, цена определена в серебре; и, наконец, оплата описана следующим образом (23: 16): «и отвесил Аврам Ефрону серебра, сколько он объявил вслух сынов Хетовых, четыреста сиклей серебра, какое ходит у купцов», то есть не просто серебра, а «серебра, какое ходит)/ купцов». Естественно предполагать, что эта валюта предполагает форму, а не только вес, как египетские кольца и троянские языки из серебра; однако как бы то ни было, это простое свидетельство о существовании серебряной торговой валюты среди хеттов в Западной Азии во времена Авраама и Среднего египетского царства – это факт капитальной важности для всего нашего исследования.
438
Быт., 20: 16. Щедрый и гостеприимный Авимелех, желая упрекнуть Аврама в обмане, дает ему «тысячу серебра», чтобы купить покрывало для Сары и ее служанок. В Септуагинте пропущенная единица восстанавливается как дидрахмы (имея в виду сикли), однако этот перевод не очень удачен, так как он предполагает монеты.
Мы читаем о подобной же сделке два поколения спустя, когда Иаков приобрел у князя Салема близ Сихема поле за сто монет (kesitah), слово непонятного значения, однако если в Септуагинте оно правильно переведено как агнцы, то это опять-таки предполагает гири в форме животных [439] .
Во время великого голода в Египте при Иосифе за пшеницу платили деньги как местные, так и чужеземцы (Быт., 32: 56–57), покуда все имевшиеся как в Египте, так и в Ханаане деньги не оказались в царской казне (47: 14, 15), и только тогда египтянам пришлось вернуться к натуральному обмену, платя сначала скотом, а потом землей. Ханаанские серебряные деньги, которые сыновья Иакова взяли, чтобы купить зерно (42–44 passim), считались на вес, так как серебро положили обратно в их сумки «по весу его» (43: 21). Во время Исхода закон Моисея часто упоминает о деньгах: и теперь мы уже находим сикль как стандарт, очевидно стандарт веса. Этот стандарт был священным и, несомненно, находился у жрецов, ибо он определяется как «сикль священный, в сикле двадцать гер» [440] * (Исх., 30: 13). Среди добычи в Иерихоне мы находим, помимо 200 сиклей серебра, золотой «язык» весом в 50 сиклей (Нав., 7: 21,24). Может ли это быть указанием на то, что ханаанеи в этом великом городе, обогатившиеся благодаря торговле с Вавилоном (поскольку среди добычи была и «прекрасная Сенаарская [441] * одежда»), уже имели золотую валюту? Слово язык определенно отвечает тем лезвиям или листкам серебра, которые были найдены в великом троянском сокровище. Чеканная монета у евреев не упоминается вплоть до вавилонского пленения.
439
Быт., 33: 19. Одна из гирь на блюде (рис. 139/) определенно очень похожа на ягненка. В качестве утраченного корня слова kesitah доктор Стюарт Пул предполагает арабское слово, обозначающее равное деление и может предполагать определенные части какого-то стандарта.
440
* Г е р а – мера веса (около 600 граммов).
441
* Сенаар – область в Вавилонии.
Приложения
Приложение I
Путешествие в Троаду в мае 1881 года
(Доктор Генрих Шлиман)
Следующий рассказ о моей поездке по Троаде должен был бы быть добавлен к «Или о ну», поскольку он восстанавливает многие моменты гомеровской географии, которые доселе оставались неясными, и исследует множество теорий, которые существовали в течение тысячелетий и никогда не оспаривались и даже не вызывали никаких сомнений. Далее, этот рассказ должен еще больше поднять всеобщий интерес, обращенный к Гиссарлыку, поскольку он показывает, что между Геллеспонтом, горами Ида, Адрамитским заливом и мысом Лект нигде нет никаких скоплений доисторических руин, в то время как слой таких руин на Гиссарлыке достигает 14 метров в глубину. Измерение высот проводилось с величайшей точностью, и все точки, которые были исследованы в ходе путешествия, со всевозможной аккуратностью нанесены на карту (№ 140, см. фронтиспис), которую я рекомендую особому вниманию читателя.
Я закончил свое исследование Гиссарлыка в июне 1879 года. Публикация моей книги «Илион» была осуществлена одновременно по-английски фирмой «Харпер бразерс» в Нью– Йорке и г-ном Джоном Мюрреем в Лондоне и по-немецки г-ном Ф.А. Брокгаузом в Лейпциге, все это заняло у меня около полутора лет. Как только я закончил эту работу, я перешел к осуществлению уже давно задуманного мною плана исследования минийского Орхомена в Беотии. Я закончил эти раскопки примерно в середине апреля 1881 года. Есть только три города, которые Гомер именует («многозлатный») – а именно Троя, Микены и минийский Орхомен. Большие сокровища, которые я обнаружил в двух первых городах, доказали, что они полностью заслуживали гомеровского эпитета. Я не нашел золотых сокровищ в Орхомене, однако огромное мраморное здание, именуемое «сокровищницей», а также «таламос» с его великолепным скульптурным потолком, которые я там обнаружил, – молчаливые свидетели огромного богатства и уместности гомеровского эпитета «многозлатный» в применении к Орхомену. Относительно дальнейших деталей этих раскопок я отсылаю читателя к моей книге «Орхомен» [442] .
442
Orchomenos. Leipzig: F.A. Brockhaus, 1881.