Троя
Шрифт:
Любовник Елены, пошатываясь, вышел из комнаты.
– Но ты, – женщина снова обратилась к усталому, грязному герою, застывшему в дверях, – присядь на ложе, отдохни со мной, милый брат. В этом сражении тебе досталось больше всех, и все из-за меня, распутной собаки. – Опустившись на мягкие подушки, она указала ему на место рядом с собою. – Мы оба избраны злым роком, Гектор. Кронид-Молниевержец посеял семя черной гибели тысяч и тысяч людей равно в твою и мою грудь, когда обрек нас сделаться проклятием целой эпохи. Дражайший Гектор, мы смертны. Мы оба покинем этот свет. Пройдут столетия, но ты и я навеки останемся в песнях потомков…
Словно
Последний взгляд на Елену, на ее склоненную голову, точеные бледные руки и нежные груди, очертания которых легко читались под тонким шелком платья, – и я подхватил копье Долона и кинулся вслед за героем с его верными копьеборцами.
Это важно, это надо рассказывать именно так. Елена поворачивается, шепчет мое имя и опять предается сну. Мое имя. «Хок-эн-беа-уиии», – произносит она – и сражает меня наповал. В самое сердце.
Именно теперь, лежа близ самой восхитительной женщины античного мира – хотя чего уж там, во всей истории, – я внезапно вспоминаю свою жизнь. То есть предыдущую жизнь. В смысле – настоящую.
Я был женат. Ее звали Сюзанна. Мы познакомились в Бостонском колледже и сыграли свадьбу вскоре после выпуска. Сюзанна работала в совете института, а в семьдесят втором уволилась: мы переехали в Индиану, где я получил место преподавателя классики в университете. Детей не было, но не по нашей вине. Настал день, и я слег в больницу с раком печени.
Почему, с какой стати вспоминать об этом сейчас? Боже, девять лет безличного прозябания – и вдруг… Сюзанна? Острые осколки прошлого занозами вонзаются в душу, заставляя обливаться кровью.
Не верю я в олимпийских богов с их ма-аленькими «б». Несмотря на свою мнимую реальность, это не они правят миром. Для меня существует лишь одна богиня – стерва по имени Ирония. Вот кому принадлежит вселенная. Вот кто в конечном счете вершит судьбы людей и богов, поголовно.
И у нее нечеловеческое чувство юмора.
Подобно Ромео в его единственное утро с Джульеттой, я слышу, как на юго-западе просыпается и набирает силу гром, отдаваясь эхом в стенах двориков. Морской бриз колышет занавески на террасах по обе стороны просторной спальни. Елена снова шевелится, но не пробуждается. Слишком рано.
Я закрываю глаза, прикидываясь спящим еще на несколько минут. Под усталые веки будто бы кто песку насыпал. Старею, наверное: не могу бодрствовать так долго, в особенности после троекратных занятий любовью с самой чувственной и обворожительной женщиной на свете.
Покинув Париса и Елену, мы двинулись за Гектором к нему домой. Отважный герой, ни разу – ну, или почти ни разу – не показавший врагам спину, без оглядки бежал от прекрасной искусительницы. Куда? Конечно же, к супруге и годовалому сынишке.
Девять лет посещая Трою и ведя наблюдения для Музы, я так ни разу и не пообщался с Андромахой. Зато отлично знаю историю этой женщины. Да и кто в Илионе не знает?
Жена Гектора красива на свой лад – не сравнить, конечно, с Еленой или богинями, но все же красива некоей человечной привлекательностью; к тому же она происходит из благородного рода. Ее отец Этион властвовал в троянской стране Киликии, в высоковратных Фивах. Многие восхищались им, и все уважали. Небольшой дворец,
Ахиллес умертвил Этиона в сражении вскоре после высадки, когда ахейцы «брали» и грабили прилежащие к Трое земли. У дочери царя было семеро братьев, из них ни одного воина – все пастыри белорунных овец и козопасы. Быстроногий Пелид поубивал их за день. Выловил по одному в дубравах и на пастбищах, затравил, словно диких зверей, на каменистых склонах Плака. Настала ночь, и прославленный герой сжег тело правителя с подобающими почестями, в искусно сработанных бронзовых доспехах, велев насыпать над прахом покойного высокий погребальный холм. Трупы наследников так и остались лежать в полях, на корм голодным хищникам.
Разграбив дюжину городов, Ахиллес беззастенчиво потребовал за мать Андромахи прямо-таки царский выкуп. И тут же получил свою долю: Илион обладал по тем временам достаточными богатствами, чтобы торговаться с захватчиком.
Правительница возвратилась в опустевший киликийский дворец, где, по печальным рассказам самой Андромахи, «градом серебряных стрел умертвила ее Артемида богиня».
Ну да, в некотором роде.
Артемида, дщерь Зевса и Лето, является богиней охоты, по совместительству отвечая за деторождение. Помнится, разъяренный Аполлон однажды прикрикнул на сестру в присутствии верховного отца: «Он позволяет тебе губить матерей в муках», [15] намекая на то, что Артемида не только прислуживает смертным женщинам в качестве небесной акушерки, но и убивает при родах.
15
В «Илиаде» нет подобной сцены. В песни двадцать первой супруга Зевса Гера обвиняет Артемиду: «Гордая луком! Тебя лишь над смертными женами львицей Зевс поставил, над ними свирепствовать дал тебе волю».
Заложница Ахиллеса скончалась спустя девять месяцев после гибели Этиона. Выходит, мать Андромахи умерла, пытаясь произвести на свет потомка убийцы собственного мужа.
И не говорите мне, что стерва Ирония не правит миром.
Андромахи и младенца не оказалось дома. Гектор заметался из комнаты в комнату; мы, четверо копьеборцев из свиты, застыли у входа, не вмешиваясь. На поле брани я ни разу не видел героя таким взволнованным. Но вот он кинулся обратно к дверям и натолкнулся на двух рабынь.
– Где Андромаха? Пошла к невестке? Навещает золовок? Удалилась в храм Афины с благородными ахеянками?
– Госпожа отправилась к городской стене, хозяин, – отвечала проворная ключница. – Все женщины Илиона прослышали о нынешней ужасной битве, о том, как троянцы отступают из-за черной ярости Диомеда; вот ваша супруга и устремилась к большой башне узнать, живы ли вы еще. Побежала без оглядки, точно рассудка лишилась, о господин. Кормилица с Астианаксом, конечно, припустила следом.
Гектора будто ветром сдуло; мы едва поспевали за ним, пробиваясь сквозь плотную толпу. В квартале от Скейских ворот я вдруг понял, что не должен здесь находиться. Встреча легендарных супругов – событие огромной важности. Там наверняка будет множество богов. И разумеется, Муза, которой не терпится выследить меня.