Троянский мордобой
Шрифт:
— Вытащите меня отсюда, гады! — заорал он вслед удаляющимся царям.
— Братец, нам… эээ… нам лестницу надо для этого! — отозвался Агамемнон. — Сейчас найдём и вернёмся.
— Ах вы пи… — начал Менелай и тут же бессильно завыл, вспомнив приказ Афины. — Ненавижу!
Мгновением позже он понёсся вперёд от пинка сзади, забрав с собой полог итакийского шатра, прорвал соседний шатёр и влетел внутрь, оставшись лежать там и на всякий случай притворяясь ветошью. Вышедший же из шатра Ахилл с телом Патрокла на руках молча оглядел присутствующих
— Уёбывайте отсюда все. Живо, — только и сказал царь мирмидонян. — Скорбеть буду.
Глава 11
Троянцы немедленно отступили в свой город и заперли ворота. Греки, решившие не испытывать судьбу, также немедленно отступили на корабли и на всякий случай ушли в открытое море. Ахилл же отнёс своего павшего друга в часть лагеря, принадлежащую мирмидонянам, где долго и мрачно осматривал его со всех сторон.
— Сын, — послышался за его спиной голос матери Фетиды. — Тебя что, посвятили в рыцари Унылого Ебальника?
— Беда у меня, мама, — сказал воитель, не поняв вопроса. — Мне надо отпиздить Гектора.
— С твоей отбитостью, сынок, это скорее проблема Гектора, — мудро решила мать. — А что случилось?
— Он меня оскорбил, — ответил Ахилл. — Полностью опозорил. Полностью.
— Не впадай в истерику, мелкий пиздюк, — строго сказала Фетида. — Чем оскорбил?
Ахилл молча указал на лежащее перед ним на животе тело друга.
— Ой, да хуйня вопрос, — махнула рукой богиня. — Мало ли Патроклов.
— Дело не в этом мудаке, мама, — буркнул Ахилл. — Мне нужны новые доспехи. Эти я не надену.
— Почему? — удивилась Фетида. — Почти не ношеные ведь…
Палец Ахилла уткнулся в выпуклость на поножах, где было криво нацарапано «Здесь не раз бывал Гектор».
— Ой, Ахилл, ну не будь ты таким мнительным, — фыркнула мама. — Один раз не…
Богиня осеклась, когда героический ноготь сына процарапал бронзу поножей, подчёркивая «не раз».
— Мда… — кивнула мать. — Это уже серьёзное оскорбление. Я поговорю с дядей Гефестом. Но ты же и без доспехов можешь…
— Не могу, — покачал головой сын. — Не могу я с троянцами драться.
— Почему? — выпучила глаза Фетида. — Тебе что, доспехи для этого нужны?
— А если он захочет ещё раз там побывать? — тихо сказал Ахилл. — Меня как-то это нервирует, мам.
— Если нервирует, сынок, — сказала богиня своему полубожественному и почти неуязвивому для любых домогательств сыну. — То я попрошу дядю Гефеста сделать тебе новый.
— Спасибо, мам, — произнёс Ахилл с искренним облегчением.
— Но учти, — добавила Фетида. — Он будет ещё тяжелее. Гефест сказал, что нашёл какие-то уязвимости и сделал улучшенную версию.
Мудрая мама не стала раскрывать сыну о секрете доспеха. Гефест намеренно утяжелил его по просьбе Фетиды, чтобы от её разошедшегося отпрыска хоть кто-нибудь, но смог убежать. Иначе, если он останется единственным выжившим,
— Это не проблема, — отмахнулся Ахилл. — Мне надо готовиться к битве с Гектором. Хотя не знаю, когда она случится.
— Почему это? — удивилась мать. — Он сейчас на стене Трои стоит. Толкнёшь стену, он ёбнется. И пизди его, сколько влезет. Ты можешь, я знаю.
— Не могу, — вздохнул герой. — Не матерясь, не могу. Будет меня Гектор ебать-колотить.
— А кто тебе материться-то, долбоёбу, мешает? — ещё больше удивилась Фетида.
— Агамемнон, — пожаловался Ахилл. — Ему, мол, Афина запретила.
— Афина? — поразилась богиня. — Материться запретила? Она совсем ёбу дала?
— Кто это ёбу дал? — послышался со стороны входа возмущённый женский голос.
С момента начала траура Ахилла миновало больше часа. Самый смелый отряд троянцев тихо спустился со стен и направился к лагерю греков. Там они столкнулись с самыми жадными греками. Те тоже тихо спустились с галер в лодки и высадились на берег, чтобы пограбить чужие палатки. Встреча, разумеется, не могла не закончиться обоюдным избиением, к которому почти сразу же подключились обе армии. Однако без мотивирующих трёхэтажных окриков командующего дела у греческой стороны не задались.
— Набейте им… ээ… лица! — в отчаянии кричал Агамемнон.
— Ага, — понуро говорили греки, отступавшие под натиском троянцев.
— Что вы творите?! — вопил царь Микен. — Вы должны их отп… эээ… отпобедить!
— Угу, — мрачно отзывались солдаты, обращаясь в бегство.
— Это какой-то… позор, — выдавил из себя царь.
— Это пиздец, а не позор, долбоёб ты микенский! — рявкнул позади него знакомый героический голос, и Агамемнон, обернувшись, увидел Ахилла сопровождении двух дам.
Одна спутница была одета в роскошное платье и с явным осуждением рассматривала главнокомандующего греческими силами. Взгляд второй гостьи, было нельзя увидеть из-за закрытого шлема; но по тому, как ладно на ей сидели доспехи, и как легко и умело она держала копьё, вывод о её личности был однозначным.
— Эээ… Аф… Аф… — запинаясь, заговорил Агамемнон.
— Гав-гав, блядь! — огрызнулась богиня войны. — Ты что за хуету тут устроил, уёбище пиздомордое?
— Но ты же… — начал царь, но богиня не стала слушать оправданий.
— Хуй на лыжах! — перебила Афина, в плохом настроении чувствующая себя поэтической натурой. — Я тебе, мудаку, что в самом начале войны сказала сделать? Я тебе велела дать троянцам такой пизды, чтобы они от любой яблони шарахались! А ты что?! Хули ты лопочешь тут?! Где командный язык?!
— Смилуйся, великая Афина! — завопил Агамемнон, рухнув на колени. — Не корысти ради, а токмо волею твоей от мата отказались!
Даже закрытый шлем не смог спрятать, как сильно отвисла челюсть у Афины от таких новостей.