Трудно быть ангелом
Шрифт:
Стерва откровенно издевалась, рассматривая меня как подопытную крысу, которую загоняют в лабиринт.
– Мы же так любим думать о себе хорошо! – продолжала она тоном, вкрадчивым, как начинающийся сон. – Мы готовы уступить свою постель любой рыжей сучке, лишь бы ни у кого не возникло поводов сомневаться в нашей ангельской природе! Что ты еще готова сделать? Покупать им презервативы? Или, может, предложишь взять на себя расходы на свадьбу?
– Хватит! – рявкнула я.
Стерва замолчала, хотя и продолжала глумливо усмехаться, а в моей руке уже была
– Привет, – сказала я, стараясь говорить ровно.
– Привет, – немного удивленно откликнулся он. – Что-то случилось?
За несколько месяцев существования нашего треугольника сложилось неписаное правило: я никогда не звонила ему, когда он бывал у Настасьи.
– Ничего не случилось, но мне нужно, чтобы ты уделил мне несколько минут, – сказала я и краем глаза уловила одобрительный кивок Стервы.
– Хорошо. – Ему почти удалось скрыть досаду в голосе. – Я тебя слушаю.
– Все очень просто, – с этими словами сердце резко ускорило свой бег. – Я хочу, чтобы ты запретил Настасье писать о ваших отношениях в ЖЖ.
Он помолчал, видимо пытаясь найти слова.
– И как ты себе это представляешь? Что значит – запретить? Как я могу ей что-то запретить?
Теперь раздражение было неприкрытым.
– Запретить не можешь. Но можешь сказать, что делать этого не стоит. Что ты так хочешь. Думаю, твое мнение для нее достаточный аргумент.
– Да, возможно! Но ты понимаешь, что провоцируешь ссору между нею и мной? – Он злился.
– А ты понимаешь, каково мне читать о вашем романе?! – Я все-таки не удержалась от крика. – Ты понимаешь, как это бьет по мне? Понимаешь, что это унижает меня?
– Ты сама прекрасно знаешь, что человека невозможно унизить, пока он не захочет быть униженным, – холодно отозвался он, – и все твои ощущения на самом деле растут совершенно не из-за ее записей.
– Плевать! Я не хочу, чтобы наша личная жизнь полоскалась в Интернете! И это – мое право! Я пытаюсь себя защитить – только и всего.
– Ты манипулируешь мной! Давишь на меня! Причем совершенно неприкрыто!
– Да! А что мне еще остается делать?! – От обиды в глазах закипели слезы.
Я ожидала, что Тим будет на моей стороне, что он поймет и поддержит. Еще чуть-чуть, и бессвязный поток рыданий хлынул бы через край… но в это время Стерва легко коснулась моего локтя и шепнула: «А разве он сейчас тобой не манипулирует? Вы на равных!»
– Ты тоже давишь на меня, – сказала я, сдержав слезы. – Прости за резкость. Я не собиралась упрекать тебя и вызывать чувство вины. Я просто хотела поделиться тем, что мне чертовски больно. И я надеялась, что ты поймешь.
– Если бы ты сразу так и сказала, я бы по-другому реагировал. – Его голос смягчился. – Но ты начала таким требовательным тоном, словно я – провинившийся мальчик на побегушках. Пойми, я тоже живой человек: когда на меня наезжают – я автоматически наезжаю в ответ.
– Я не хотела наезжать, – прошелестел в трубке мой вздох. – Я просто устала чувствовать себя беззащитной. Настасья
– Ей очень трудно сдерживаться, – заметил он.
– Знаю. Но пусть попробует. Всем нам полезно осваивать новые навыки. Мне вот тоже было трудно тебе звонить.
Разговор закончился, и я обернулась, ища глазами взгляд Стервы. Но ее уже не было.
Зато после моего звонка откровения Настасьи в ЖЖ прекратились.
И я стала дышать спокойнее.
Бой с критиком
Когда я второй раз шла к психологу, то волнение было уже куда меньше, но зато во весь голос заявил о себе стыд. Стоило мне вспомнить свои откровения при первой встрече, как лицо начинало гореть, будто его натерли массажной щеткой. К тому же за минувшие недели ко мне в гости регулярно наведывалась Стерва, и в ее присутствии я чувствовала себя сильнее своей боли. Маленький серый человек, угнездившийся на моем плече, ныл в ухо о том, что Ангелы со Стажем и персональной Стервой в качестве секьюрити никогда не ходят к психологом. Было в этом что-то неловкое, почти постыдное, словно я прибегаю к противоестественным методам лечения.
Зайдя в кабинет и увидев Алексея, я почувствовала, что деревенею от напряжения.
– Как ваши дела? Судя по письму, неплохо, – сказал он, расслабленно устраиваясь в кресле.
– В целом да… – Я замялась, не зная, что сказать.
– Но?.. – мягко подтолкнул меня он.
– Мне по-прежнему очень сложно выражать свои чувства. Когда я позволяю это, всегда рядом возникает критик, который бубнит в ухо, что так поступать неправильно, некрасиво, неприлично и прочее, и прочее.
– А вы пытаетесь с ним спорить?
– Конечно.
– А зачем? Ведь он прав.
– Что? – я взвилась в кресле.
– Он прав, – спокойно повторил Алексей. – Следуя своим чувствам, вы действительно чаще поступаете неправильно, некрасиво, неприлично и прочее, и прочее. С точки зрения общественной морали, разумеется.
– И что мне с этим делать?!
– Смотря что вы хотите получить в итоге. – Он снова улыбнулся с видом злого волшебника. – Скажите, вы всегда делаете только то, что правильно?
– Стараюсь, – я вымученно улыбнулась.
– В таком случае я вам скажу одну странную вещь. Возможно, вы с ней не согласитесь. Сколько вам лет?
– Двадцать восемь…
– Треть жизни, по сути. А теперь вдумайтесь в такой простой факт. Вот уже треть отведенного вам срока вы живете не свою жизнь. Треть жизни выброшена в мусорное ведро!
– Почему?! – От обиды у меня защипало в носу.
– Потому что подавлять свои чувства – значит жить не своей жизнью. Что вы с успехом и делаете.
От этих слов внутри меня все взбунтовалось, будто море при внезапном шквале. Это я-то живу не своей жизнью?